Научная литература

Все мы знаем, что люди потребляют разное количество алкоголя и с различными для них последствиями. Некоторые люди являются трезвенниками; большинство потребляет такое количество алкоголя, которое они считают умеренным; некоторые, очевидно, пьют слишком много. Научные данные могут дать нам более подробную информацию о распространении потребления алкоголя, но до 60-х годов эти данные были практически неизвестны. Существует ряд возможных форм, которые это распространение может принимать, и интуитивно можно считать, что оно значительно варьирует от страны к стране, а в каждой стране - с течением времени. С 50-х годов появился ряд долгосрочных исследований, показывающих, что распространение алкоголя среди населения имеет много общих и стабильных черт во множестве стран и алкогольных культур. Это положение было достаточно неожиданным для большинства людей, и оказалось, что во многих странах, в том числе и в Норвегии, оно имеет различный политический смысл.

Можно априори сделать вывод, что распространение форм потребления может и не быть симметричным, потому что это означало бы, что ни один человек не может выпить больше, чем двойную дозу среднего потребления.
Поэтому очевидно, нет такой границы для распределения алкоголя, которая бы имела положительное отклонение.
Длительное время предполагалось, что распространение является двухмодальным, т.е. что имеются два пика: один большой объём, представляющий «нормальных» потребителей, и меньший объём, выведенный по шкале потребления и представляющий собой алкоголиков и наркоманов. Это предположение было основано на понятии об алкоголиках как о людях, в значительной степени отличающихся от других людей, как если бы злоупотребление алкоголем было своего рода аллергической реакцией, которая одних людей поражает, а других – нет.
Французский демограф Сюлли Ледерман, по-видимому, первым провёл экспериментальные исследования того, как потребление алкоголя распределяется среди населения. С 40-х годов он изучал эпидемиологию связанных с алкоголем поражений, заболеваемости и смертности и заявил, что может показать явную связь между общим потреблением алкоголя среди населения и смертностью от некоторых видов болезней. Он, очевидно, считал, что данные этого исследования отразили некоторые общие черты, лежащие в основе распространения алкоголя, и предложил несколько общих гипотез относительно характера этого распространения. Вдохновлённый трудами некоторых социальных экономистов, он предположил, что распределение алкоголя является почти логарифмически нормальным, т.е. логарифм переменной имел нормальное (Гауссово) распределение. Он не привёл, однако, для этой гипотезы достаточно убедительных теоретических аргументов. Для этого его экспериментальные данные были очень ограниченными.
Класс логарифмически нормальных распределений очень гибок и может принимать множество различных форм. Он имеет, как любое ординарное нормальное распределение, два параметра, поскольку его распределительная функция содержит параметр центральности (среднее значение) и параметр дисперсии (вариация). Ледерман интерпретировал свои данные, чтобы утверждать, что изменение в общем потреблении среди населения нормально сопровождается изменением в распределении лиц с интенсивным потреблением алкоголя, т.е. с потреблением, которое превышает произвольно выбранный высокий уровень. Поскольку это необязательно вытекает из гипотезы логарифмической нормальности, он пришёл к убеждению, что вариация не могла быть независимой от среднего потребления. Напротив, он предположил, что здесь существует функциональная связь между двумя параметрами, другими словами, что распределение на самом деле зависит от одного параметра - от среднего потребления.

Вдохновлённые работой Ледермана, канадские исследователи изучали эмпирическое распределение, основанное на индивидуальных данных о покупках в монопольных магазинах по продаже алкоголя в Онтарио. В 60-х годах люди, которые хотели купить алкоголь в этих магазинах, должны были заполнить форму, прежде чем им отдавали их бутылки. На основе этих форм можно было рассчитать, как много алкоголя каждый человек покупал, например, за месяц. Эти данные использовали для проверки теории распределения Ледермана, и они, по-видимому, очень хорошо ей соответствовали. Канадские данные были, однако, не идеальными для этой цели, поскольку нет очевидного различия между покупкой и фактическим потреблением алкоголя. Лишь в конце 60-х годов появились более валидные данные для проверки теории Ледермана. Тогда в Финляндии было проведено большое контрольное исследование, которое предоставило индивидуальные данные о потреблении из репрезентативной выборки населения. Финский учёный-нарколог Клаус Мякеля использовал эти данные, чтобы проверить гипотезу логарифмической нормальности, и он, по-видимому, был первым, который проверил эту гипотезу на валидных данных потребления. Позднее эта гипотеза была проверена во многих странах, включая Норвегию, и норвежский исследователь Оле-Йорген Ског стал центральной фигурой в дальнейшем развитии этой области исследования, включая также общие аспекты этой теории.
Он и другие ученые показали, что эмпирическое распределение потребления алкоголя немного отклонялось от нормального логарифмического распределения; на самом деле это был намного меньший уклон. Они нашли другие классы распределения, что могло привести к лучшим эмпирическим данным. У Ледермана были также и другие предположения, которые они нашли недостаточно точными. Однако все они согласились, что гипотеза логарифмической нормальности Ледермана была очень точной, приближённой истинной величине, которая была абсолютно хороша для любых практических целей, и это остаётся пока общепринятой точкой зрения. Кроме того, и другая часть теории Ледермана оказалась правильной, т.е. предполагаемая тесная связь между средним потреблением и вариацией распределения показала, что распределение является приблизительно однопараметральным. Правда, формулировка Ледерманом этой гипотезы была технически слабой и эмпирически непригодной, но суть этой гипотезы всё ещё остаётся верной. Явным признаком истинности этого утверждения является тот факт, что большинство эмпирических исследований из различных стран доказывает, что около 15% населения пьёт в два раза больше среднего потребления. По-видимому, это очень общие данные исследования, и они иллюстрируют как отклонение распределения, так и стабильную связь между средней величиной и дисперсией, независимо от общего уровня потребления и от алкогольной культуры в различных странах.
Эти результаты оказались неожиданными для многих людей.

Во-первых, не было найдено никаких признаков бимодальности в распределении. Другими словами, не было ясного различия между уровнями потребления так называемого «нормального» потребителя и «тяжёлых» потребителей или «алкоголиков». Переход потребителя от «нормального» к «тяжёлому» потреблению был длительным.

Во-вторых, стабильная форма распределения не соответствовала общепринятому взгляду, что группа «тяжёлых» потребителей или алкоголиков является такой зависимой, что они должны иметь фиксированное количество алкоголя независимо от того, как меняется уровень потребления «нормальной» популяции.

В-третьих, данные исследования показали, что распределение потребления алкоголя было в основном одинаковым: например, в Норвегии таким же, как и в странах с совершенно другой культурой потребления алкоголя, например, во Франции. Другими словами, так называемый «континентальный» способ питья не означал, что большинство людей имело умеренный уровень годового потребления алкоголя (хотя и выше, чем в Норвегии) и что очень небольшое число их имело особенно высокий уровень годового потребления. Напротив, значительно большая доля французского населения была определена в качестве «тяжёлых» потребителей, независимо от того, как определяют понятие «тяжёлое потребление». Два вида распределения на рисунке могут выглядеть очень по-разному, но, применяя две различные шкалы измерения, можно на горизонтальной оси заставить две кривые достаточно хорошо перекрыть друг друга. Это означает, грубо говоря, что только трансформация шкалы разделяет две кривые, иначе говоря, распределение потребления алкоголя является однопараметральным. Так, если известно среднее потребление, то и общее потребление – а тем самым, и число лиц, пьющих больше, чем признанная установленная граница - определяется относительно точно.

Дальнейший анализ показал, что количество «тяжёлых» потребителей повышается на квадратную величину среднего потребления. Например, если среднее потребление удваивается, то число «тяжёлых» потребителей можно ожидать увеличенным в 4 раза. Эта связь тоже, конечно, только приблизительна. Все стабильные характеристики и правила, которые обнаружены в этой области, далеки от законов природы, как в физике и химии. Эти правила касаются того, как люди ведут себя и взаимодействуют друг с другом, и поэтому они могут в принципе быть различными. Что удивляет - это сила и стабильность этих правил.
Все эти результаты являются в основном чисто статистическими описаниями, без какого-либо понимания лежащих в их основе социальных механизмов, которые их вызывают к жизни. В 80-е годы был опубликован ряд исследований, особенно Оле- Йоргена Скога, которые пытались объяснить, как эти правила возникают и поддерживаются. Эта теория основывалась на двух основных гипотезах. Первая была просто предположением, что алкогольные привычки формируются большим числом факторов, которые имеют тенденцию к увеличению, но путём умножения (а не сложения). Вторая утверждает, что лица, потребляющие алкоголь, находятся под сильным влиянием алкогольных привычек в своём социальном сообществе. Обе гипотезы, по-видимому, являются правдоподобными, и обе они подтверждаются эмпирическими исследованиями. Первая гипотеза может, благодаря хорошо известному результату в математической статистике, так называемой Центральной формуле интервалов значений, объяснить, что потребление алкоголя распределяется почти логарифмически нормально. Другая гипотеза может на основе теорий взимодействия и дисперсии в социальных сообществах объяснить тесную связь между средним потреблением и распределением «тяжёлых» потребителей.
На практике все эти результаты означают, что среднее потребление становится очень важным параметром в алкогольной политике. Даже если «тяжёлые» потребители влияют на среднее потребление относительно сильно, то более умеренные потребители, которые, конечно, намного более многочисленны, будут иметь сильное влияние. И поскольку форма распределения является такой стабильной, это может быть интерпретировано как невозможность снизить ущерб от алкоголя в обществе с помощью попыток снизить потребление у «тяжёлых» потребителей. Потребление обычных людей тоже будет оказывать влияние на число «тяжёлых» потребителей и тем самым - на меру связанных с алкоголем поражений, проблем, заболеваемости и смертности.
Это положение, конечно, нелегко принять: почему одни, признающие умеренное потребление алкоголя, имеют какое-то влияние на алкогольные проблемы других, неизвестных вам, «тяжёлых» потребителей? Многие скептически отнеслись к этой теории, но эти результаты были во многих отношениях новым и более солидным обоснованием старых доктрин движения за трезвость, которые ставят в центре внимания аспекты солидарности людей, принявших личное решение не пить.
В Норвегии антиалкогольная политика проводится уже длительное время, особенно благодаря влиянию широкого движения за трезвость, стремящегося к ограничению общего потребления алкоголя. Это влияние движения за трезвость, однако, значительно снизилось в 80-х годах и с тех пор даже ещё больше ослабело. В такой ситуации новые результаты исследований по алкоголю выступили как новое обоснование легитимности старых целей алкогольной политики. Некоторые правительственные документы с 1980 года говорят о новых данных исследований как о платформе для алкогольной политики, главной целью которой является ограничение и, возможно, снижение общего потребления алкоголя. Поскольку эта политика теперь основана на эмпирических исследованиях, она приобрела легитимность в кругах, далёких от людей с традиционной трезвенностью, и так называемая Теория Общего Потребления стала своего рода девизом при обсуждении алкогольной политики. Можно сказать, что дискуссия на какое-то время была слишком сильно сконцентрирована на Общей Теории Потребления и что другие аспекты алкогольной проблемы были забыты.
Поэтому через некоторое время снова появилась необходимость сосредоточиться на других проблемных аспектах алкогольной культуры, особенно на Норвежской или Северной традиционной культуре приёма алкоголя, которая, я считаю, не слишком далека от Российской. Например, очевидно, что даже если общее потребление алкоголя распределяется одним и тем же способом в разных странах и группах населения, сам способ, которым этот алкоголь потребляется, является тоже важным. Особенно заметно, что наш способ потребления в северных странах, значительно отличается от средиземноморского. В северных странах намного большая доля потребления алкоголя происходит в ситуациях, когда потребление является высоким, а именно: мы пьём, чтобы напиться, в то время как потребление алкоголя в средиземноморских странах в намного большей степени связано с приёмами пищи. Это легко наблюдать при путешествиях по Южной Европе и подтверждается также эмпирическими исследованиями.
Связь между средним потреблением алкоголя, распространением «тяжёлого» потребления и степенью тяжести связанного с алкоголем поражений была установлена посредством эпидемиологических исследований некоторых типов поражений, особенно смертности от цирроза печени. Распространённость других типов вредных последствий алкоголя, очевидно, более тесно связана со способом, которым алкоголь потребляется. Например, распространённость отравлений, насилия и различных видов несчастных случаев больше связана с количеством случаев высокой тяжести интоксикации. Даже эти типы связанных с алкоголем проблем покажут корреляцию со среднем потреблением в пределах одной и той же страны, но международные сравнительные исследования могут показать очень слабые корреляции из-за различий в культуре приёма алкоголя. Социально вредные последствия могут иметь меньшую связь со средним потреблением. В обществах с высоким средним потреблением, где потребление алкоголя в значительной степени интегрировано в культуру, например, когда в большинстве своем алкоголь связан с приёмом пищи, тяжесть социальных последствий может быть меньшей, чем в обществе, где среднее потребление может быть низким, но где даже умеренное потребление алкоголя может рассматриваться как отклонение от норм и приводит к негативным социальным последствиям.
В последние годы раздавалась некоторая критика Общей Теории Потребления.
Я думаю, что эта критика основана на неправильном представлении о том, что среднее потребление связано со всеми видами ущерба, наносимого алкоголем обществу. Очевидно, это не тот случай. Указанная теория проявляется непосредственной связью среднего потребления с распространённостью тяжёлого потребления, и в этом случае тяжёлое потребление определяется только в связи с годовым потреблением алкоголя, а не с тяжёлым потреблением в каждом отдельном случае пьянства. В этом смысле данная теория даже лучше обоснована сегодня, чем на исходе 70-х годов, когда она впервые стала известна широкой публике.
Следующим шагом, который, строго говоря, не является частью этой теории, будет установление связи между тяжёлым потреблением и риском возникновения различных видов связанных с алкоголем вредных последствий. В случае цирроза печени эта связь очень тесная, но для других видов поражения данная связь может быть намного слабее. В заключение я хочу сказать, что Общая Теория Потребления сегодня сильнее, чем когда-либо, даже если о ней всё ещё возникают неправильные представления.