Наука об алкоголе

Беседа вторая Детство... Отрочество... Алкоголь...

Оглавление

Мальчик, который не хотел взрослеть.— Алкоголь — хороший знакомый большинства подростков.— Дурман — провокатор правонарушений. — Жестокий эксперимент французских исследователей.—Кто поднес первую рюмку? — Дети один на один с Зеленым змием.— Сироты при живых родителях.— Поставить барьер между подростками и пьянством!

В самом начале книги я процитировал письмо из Волгограда о мальчике, который не хотел становиться взрослым, поскольку, мол, взрослость — это непременно пьянство и скандалы во хмелю. Признаюсь, что такой сюжет единственный среди многих сотен имеющихся у меня читательских писем. А вывод мальчика (нежелание становиться взрослым) вряд ли типичен. Большинство мальчиков все-таки торопятся стать взрослыми — наряду с иными, бесспорно, ценными атрибутами зрелости они впитывают и ценности мнимые, ложные признаки взрослости.

Прежде чем обратиться к цифрам, подтверждающим этот тезис, замечу, что об алкоголизме здесь говорится в широком значении этого слова, т. е. в социальном, а не в медицинском. Об алкоголизме как алкогольной болезни, непреодолимом влечении к алкоголю как наркотику в этой книге будет говориться мало, вскользь — лишь в той мере, в какой это важно для характеристики всего процесса приобщения подростков и молодежи к употреблению алкоголя и пьянству. Вообще не затрагивается в книге вопрос о лечении алкоголиков, поскольку это тема наркологии, а не социологии и педагогики.

Итак, какими же цифрами и фактами характеризовалось в начале 80-х гг. употребление алкогольных изделий несовершеннолетними? Сошлюсь на те, которые были опубликованы Б. М. Левиным и М. Б. Левиным; они близки тем, что были обнародованы ими же лет 10 назад.

Динамика знакомства со спиртными напитками школьников VII — X классов такова: от 63,8 до 98,9% у мальчиков и от 27,8 до 86,6% у девочек.

«Знакомство», впрочем, слово нейтральное. Важно уточнить, что оно означает на практике. Означает же оно признание за алкоголем роли желательного или неизбежного повседневного спутника жизни. И в том, что детство и отрочество породнились с алкоголем, причем в таких масштабах, виноваты, конечно, мы, взрослые.

Естественно, что широкое распространение употребления алкоголя подростками не может не сказываться на их повседневном поведении. По одним данным, около 40%, по другим — до 70% преступлений подростки совершают в состоянии опьянения, причем 8 из каждых 10 таких правонарушителей пошли на противоправные действия после того, как прибегли к выпивке в компании старших.

Спиртное не только оказывает влияние на поведение подростков в виде дурмана, приводящего к поломке «тормозной системы» стыда и ответственности перед нормами общежития, но и является целью правонарушения. По данным подполковника милиции В. И. Литвинова, 40—52% подростков-правонарушителей идут на нарушение закона с целью добыть вино или деньги на его приобретение. И опять-таки эта мотивация формируется, как пишет исследователь, на основе подстрекательства со стороны взрослых или старших по возрасту. Что касается случаев грабежа и разбоя, то на 66—85% они связаны с тем, что совершившие их подростки были в состоянии опьянения.

В течение более чем столетия в нашей стране и за рубежом проводятся медико-биологические, педагогические и статистические исследования того, как употребление алкоголя сказывается на основном занятии детей и подростков — на учении. Выводы всегда однозначны, несмотря на трудность выяснения того, как, когда и сколько пьет ребенок или подросток. Если же разница в условиях существенна, то выводы убедительны.

В одном из зарубежных исследований изучалась успеваемость различных групп детей. На одном конце шкалы были те, кому совсем не давали вина, на другом — те, кому родители считали полезным давать его трижды в день. Среди этих последних не было ни одного, имевшего хорошую успеваемость, а неудовлетворительную — 2/3 испытуемых, в 10 раз больше, чем среди совсем не пивших.

Эти данные сообщает известный исследователь проблемы «дети и алкоголь» Е. М. Лубоцкая-Россельс. Она же рассказывает о весьма жестоком опыте, который проделали два зарубежных исследователя, дававшие своим сыновьям-школьникам во время еды по 100 г виноградного вина в сильном разведении. Благодаря этому эксперимент освобождался от субъективно неприятных ощущений, которые мог вызвать алкоголь. Таким образом, исследователи могли судить, какое действие на психику и умственные занятия детей оказывает сам этиловый спирт.

«Разумеется, подобный эксперимент с точки зрения охраны детского здоровья глубоко порочен и должен был бы вызвать сильное возмущение,— замечает Е. М. Лубоцкая-Россельс.— В наших, советских условиях он просто немыслим. Однако результаты, полученные французскими исследователями, рискнувшими здоровьем собственных детей, чрезвычайно поучительны.

В период приема вина дети сначала становились оживленными, задорными, очень бойкими, но довольно скоро их охватывала вялость, а затем сонливость. Занимались они с трудом, почерк у них портился. При вычислениях мальчики допускали много ошибок. В то же время у них появилась не свойственная им раньше беспечность. Заучивание и пересказ прочитанного давались им труднее, чем обычно. Резкие изменения наблюдались и в поведении мальчиков: они становились дерзкими, заносчивыми и в то же время угрюмыми. В школе успеваемость у обоих неуклонно снижалась, а поведение ухудшалось».

Кто же прежде всего повинен в приобщении детей к алкоголю? До 82% опрошенных Е. М. Лубоцкой-Россельс подростков ответили, что первую рюмку опорожнили еще в детстве во время семейных торжеств. Эта обвиняющая родителей цифра (с небольшими отклонениями в ту или иную сторону) подтверждена другими многочисленными исследованиями.

Нас не может не тревожить масштаб приобщенности подростков к употреблению алкоголя. Дело, однако, не только в том, насколько сами дети и подростки приобщились к алкоголю; дело в том, что он наносит удары детству и опосредованно, т. е. тогда, когда пьют родители. Согласно выборочным исследованиям, проведенным школьными работниками, в 36% случаев причиной отставания школьников в учебе является алкоголизм родителей (его следствие — умственная и психическая ослабленность детей), а в половине случаев — семейные выпивки.

Дети, как правило, не желают жить в мире с вползающим в их дом Зеленым змием: они ведь — вспомним Межирова — «из одного лишь света», по крайней мере, изначально. Они протестуют и подчас даже оказывают воспитывающее влияние на старших. Но иногда вступают и в прямую, ожесточенную войну за трезвый семейный быт. В статье «За порогом и дома» мы с соавтором, доктором юридических наук Ю. М. Ткачевским обращали внимание читателей «Комсомольской правды» на случай, ставший предметом бурной полемики в молодежной газете. Группа младших подростков перебила целый ящик водки, припасенный родителями одного из их товарищей к какому-то семейному торжеству, которое обычно превращалось в буйную гулянку. Надо прямо сказать, что большинство взрослых участников полемики осудили такую форму «антиалкогольной самодеятельности детей». Случай действительно чрезвычайный, но и осуждать таких юных борцов против водки намного легче, чем укротить скандальное пьянство, отравляющее детство.

Общеизвестно: пьянство одного из супругов разрушительно действует на семью, что часто приводит к безотцовщине. Но есть еще «скрытая безотцовщина», как ее определяет видный философ А. Г. Харчев, подразумевая явление, когда отцы, оставаясь в семье, целиком поглощены собой, точнее, заботой о том, как удовлетворить свое пристрастие к алкоголю, и безразличны к детям.

Такие конфликты, к сожалению, вовсе не редкость, о чем говорят многочисленные публикации в периодической печати. Подчас они кончаются трагически. О подобной трагедии рассказал, например, писатель В. Тендряков в повести «Расплата». Доведенный до отчаяния подросток, желая избавить себя и мать от пьянствующего тирана отца, убил его. Писатель талантливо показал, что такого рода стихийное разрешение конфликта, порожденное безучастностью и бессилием общественности, приводит к тому, что жертвами оказываются и спившийся взрослый, и взявший на себя инициативу правосудия ребенок.

Мы, однако, не имеем никакого права обвинять его в таком поступке. Не наше ли бездействие толкнуло его на отчаянный шаг?

Есть, однако, и «скрытое», и «нескрытое безматеринство» (приходится воспользоваться по аналогии с «безотцовщиной»— более удачного слова пока нет). А. Н. Маюров сообщает, что в сиротстве — при живых родителях!—150 воспитанников одного из детских домов г. Горького чаще всего оказывается повинен алкоголь. В одной своей статье он цитирует безыскусное и горькое стихотворение девочки, в котором коротко показано превращение «скрытого безматеринства» в явное. Это стихотворение было написано вместо домашнего сочинения.

Мне трудно о тебе писать,

Но не писать еще труднее.

Ты мать, и ты совсем не мать,

Я это поняла позднее...

Мне будет больно,

я не крикну: «Мама!»

Не позову тебя на помощь и в бреду,

Не оглянусь назад.

Угрюмо и упрямо

По жизни в одиночестве пройду...

В детских домах, в школах-интернатах по-настоящему осознаешь, что такое сиротство при живых родителях. В одной из таких школ в Донецке только у 52 ребят из 310 нет родителей, в одном из донецких детдомов — у 40 из 480. Основная причина сиротства остальных — пьянство отца, матери. Родители 130 из 173 воспитанников детского дома Фрунзенского района Москвы были лишены родительских прав — в большинстве случаев из-за пристрастия к алкоголю. Но в Москве 12 детдомов, в РСФСР — 565.

Горькой иллюстрацией трагизма, который наполняет детские души, если пристрастие к алкоголю поражает матерей, могут служить строки из письма сорокалетнего рабочего И. Т., опубликованного журналом «Трезвость и культура»: «Моя жена Люба выпивает, если не сказать больше (щажу свое самолюбие). Растут у нас двое детей. Сыну почти 10, а дочери 12. Они болезненно переживают пристрастие их матери (особенно Володя, который очень любит маму). Как-то недавно он сказал мне совершенно не по-детски:     «Жить не хочется, когда мама такая становится». И. Т. задается резонным вопросом: «Для меня остается загадкой, почему, запретив продажу алкоголя юношам (автор имеет в виду повышение возрастного «алкогольного ценза» до 21 года. — С. 111.), не додумались то же самое применить в отношении женщин? Ведь женщины спиваются быстрее мужчин. А они — матери!»

По-моему, вопрос и поставлен и аргументирован вполне убедительно. Стоит, однако, заметить, что и пьющий отец становится для семьи источником не менее серьезных проблем, а если учесть более широкое распространение мужского (значит, и отцовского) пьянства, то сильный иол должен принять на себя большую ответственность за те страдания, которые Зеленый змий приносит детству.

Согласно статистическим данным, обобщающим исследования ленинградских социологов, 88% так называемых проблемных семей, которые не способны обеспечить нормальные условия для воспитания детей,— это семьи, гак или иначе пораженные пьянством одного или обоих родителей.

«Сколько я помню себя,— пишет школьница Татьяна К. из Алтайского края,— мои родители пили. Я ревела, нервничала, бегала за соседями, чтобы разнять их, когда они дрались... Какая мне может быть учеба, если сижу в школе, а сама думаю, что будет дома вечером... Часто дома ночами я просто не бываю. Хожу по улице, сижу на скамейках. Сильные головные боли, нервные потрясения— вот и все, что достается мне от моих родителей.

Брат запил... Скорей бы кончить школу и уехать». В этом письме прямое обвинение пьющих родителей.

Весной 1976 г. в Киеве проходила Всесоюзная межведомственная конференция по борьбе с пьянством и алкоголизмом, организаторами которой были, в частности, Министерство просвещения СССР и ЦК ВЛКСМ. Лейтмотив конференции — поставить барьер между подростками и пьянством! Мало того, чтобы барьер был препятствием, мешающим самому подростку взять рюмку с вином,— нужно, чтобы и алкоголь не мог преодолеть этого барьера.

Посмотрим, что можно и нужно сделать, чтобы достичь этих целей. Для этого нам придется более глубоко рассмотреть механизм приобщения детей и подростков к алкоголю.