Оглавление
Ватага подростков
характеризуется чертами детских групп: объединение там, где они оказались
(двор, улица, класс, ПТУ), отсутствие выбора, отсутствие индивидуальных
интересов, индивидуальных симпатий, предпочтений.
Некоторые этологические
наблюдения, в частности за приматами, позволяют отметить ряд аналогий. Детеныш
обезьяны долго, до подросткового возраста, находится с матерью. Выделение из
мира взрослых начинается с началом пубертата. В обезьяньих сообществах нет
детских групп, есть группы подростков. Ребенок человека проходит более сложный
и длительный путь развития, на котором и детство, и пубертат включают каждый
несколько этапов.
В рассматриваемых случаях, когда поведение подростка
характеризуется группированием, что присуще детству, есть основание
предполагать или задержку, или остановку развития. Наблюдение за некоторыми
взрослыми показывает, что это может быть и остановкой: с годами не все люди
приобретают способность к избирательному индивидуализированному общению,
комфортно чувствуя себя лишь в группе. Эти группы взрослых, как и группы
подростков, несут черты детства в поведении: нецеленаправленность, отсутствие
плана и организации действий, склонность к игровой активности. Таким образом,
видимо упорядоченный подросток, входящий в группу, может предположительно оцениваться как имеющий уровень
психического развития, не достигший возрастной нормы.
Наркологи, педагоги, сотрудники МВД, правоохранительных
органов знают, что группы подростков — не только источник музыкального шума. В
группе быстро распространяется потребление спиртных напитков и наркотически
действующих средств, группа склонна к противоправным действиям. Иерархия, основанная
на атавистических ценностях (сила, жестокость), легкость индукции и
агрессивность, некритичность также свидетельствуют о низком уровне развития
подростков, входящих в группу.
Подростки, уровень развития которых соответствует возрасту,
оказавшись в группе, скоро выходят из нее, иногда кого-то уводя за собой, если
найдено некое отличающее от остальных занятие. Такие подростки редко собираются
числом более 2—3, и их совместное пребывание — всегда целевая деятельность,
продуктивная, удовлетворяющая интерес. Помимо того, что группа их мала (и
расширение ее, на наш взгляд,— признак неблагоприятный, так как повод к
расширенному общению обычно более сниженный, нежели к индивидуальному), эта
группа не противопоставляет себя взрослым так ярко, как большая группа
подростков низкого уровня развития. Напротив, нередко дети активно
«прибиваются» к кому-нибудь из старших на основе общего интереса. Эти
наблюдения показывают, что мир нормального подростка непротиворечив миру
взрослых.
Но прием спиртного
благополучными подростками высокого уровня развития не исключен — практически
все подростки пробуют алкогольные напитки. Причинами, по данным многих
исследователей, служат «любопытство», стремление к взрослости, желание снять
стеснительность.
Мы хотели бы отметить дополнительно
еще один причинный фактор алкоголизации здоровых детей, хотя этот фактор и неспецифический.
При прочих равных условиях обращает на себя внимание тот факт, что девочки
реже, чем мальчики, употребляют спиртное. Самостоятельно — в 2—3 раза реже (Сидоров
П. И., 1979); алкоголизация среди девочек ограничивается преимущественно
рамками «традиционного» потребления. По данным И. Г. Уракова и И. Б. Власовой
(1982), раннее злоупотребление девочек-подростков коррелирует с биологической
отягощенностью (характеропатии, органическая недостаточность центральной
нервной системы), что проявляется и извращенной картиной опьянения. Таким
образом, половые различия потребления спиртного подводят к возможности и
необходимости рассмотрения алкоголизации подростков и как стандартного
поведенческого феномена, поскольку поведение определяемо полом. На примере
более, чем пьянство, отклоняющегося от нормы поведения — преступности — мы
видим еще больший разброс по половому признаку. Так, по данным А. А. Габиани с
соавт. (1981), среди состоящих на учете правонарушителей девочки составляют
10,6%.
Здесь приложима концепция В. А. Геодакяна о поисковой, за
границами традиций, активности мужчин и стабильности поведения в этих границах
женщин. Можно высказать предположение, что потребление алкоголя у подростка
выражает такое поисковое поведение и что со стабилизацией поведения, с
возрастом алкоголизация прекращается. Действительно о произвольном прекращении
пьянства подростками пишут И. Ф. Обросов и В. Д. Свистунов (1980), D. Moberg (1983). Речь
идет о здоровых подростках, злоупотребление которых нельзя было объяснить
патологическим пубертатным кризом, аффективными нарушениями, транзиторными
конфликтами. На значительную частоту гипердиагностики алкоголизма подростков,
опровергнутой катамнезом, указывает П. И. Сидоров (1984).
У здоровых подростков,
однако, алкоголизация никогда не приобретает систематичности, интенсивности,
что соответствует общему рисунку их поведения, лишенному крайностей. В
литературе мы можем найти подтверждение того, что алкоголизация есть
поведенческий феномен, соответствующий крайностям поведения. О том, что
алкоголизация подростков — нередко лишь составляющая «букета» девиантного
поведения, указывали многие исследователи — не только наркологи, но и социологи
Те же причины — несоответствие требований школы психическим возможностям детей,
изоляция из-за плохой успеваемости от сверстников, уход «на улицу», приобщение
к асоциальной компании— называются и как причина раннего пьянства (Королев В.
В., 1979), и как причина преступности (Емельянов В. П., 1980). Из
неблагополучных семей выходят и алкоголики, и до 90% несовершеннолетних
правонарушителей (Полозов Г., 1984).
«Алкоголизация подростков не
только способствует делинквентному поведению, но и является проявлением
нарушенного поведения; делинквентное поведение часто проявляется употреблением
алкоголя, хотя патогенетически оно может быть не связано с таковым» (Обросов И.
Ф., Свистунов В. Д., 1980). При этом соотношение форм девиаций может быть самым
различным. Так, М. И. Рыбалко (1984) у 86 девиантных подростков обнаружил
уклонение от учебы и трудовой деятельности в 32% случаев, воровство и
хулиганство — в 25,7%, побеги из дома — в 12,3%, бродяжничество — в 11%,
сексуальные эксцессы — в 9%, но алкоголизацию — только в 10% случаев. Здесь
уместно критически оценить утверждения, приводившиеся нами выше: большая
агрессивность, частота асоциального поведения у тех больных алкоголизмом, кто
начал злоупотреблять рано. Следствие ли это алкоголизма или обострение
сопутствующих качеств? О том, что пьянство — проявление диффузных расстройств
поведения, свидетельствуют данные Л. К. Хохлова и В. И. Горохова (1980): у
обращавшихся за психоневрологической помощью в раннем возрасте алкоголизм
развился в 17,79% случаев, а если патология сопровождалась нарушениями
поведения — в 39,73%.
Здесь мы видим качественное
отличие злоупотребления подростков от злоупотребления взрослых. Пьянство
подростков может быть независимым нарушением поведения в пубертате, может быть
одним из проявлений множественных нарушений поведения девиантной личности,
потребление подростками спиртных напитков может быть «нормой»— формой
поискового поведения. Во всех случаях мотивационно и прогностически это особое
явление, которое следует рассматривать вне наркологии.
Таким образом, правомерен
вывод, что неблагоприятные приведенные выше средовые факторы значимы
относительно и не могут считаться причинными в развитии алкоголизма подростков.
Ни один из них не довлеет абсолютно. Многим из внешних факторов препятствует
личность подростка, не принимающего даже давление.
В этом, т. е. ограниченной
роли средовых факторов в развитии пьянства, усматривается сходство с тем, что
мы видели при алкоголизме взрослых.
Но здесь же мы можем отметить и особое качественное отличие
роли среды для ребенка — роли в формировании личности. При известном значении
окружения для всех нас взрослый человек может, хотя и в ограниченной степени
(конформность), сопротивляться, уклоняться, уйти. Выбор подростка, как мы
видели, также возможен, но он ограничен еще больше в силу биологических
особенностей возраста и зависимой социальной позиции. Поэтому среда формирует
его более радикально, чем взрослого. Влияние ее на ребенка еще весомее: в
период зарождения, рождения, вскармливания, роста среда формирует ребенка и
биологически. Остается предположить, что средовые факторы подводят подростка к
злоупотреблению не прямым действием, а опосредованно, меняя личность, и эти
изменения особо трагичны.
