Николай
Евгеньевич ВВЕДЕНСКИЙ (1852—1922)
Н. Е. Введенский
— выдающийся русский физиолог, создатель учения о лабильности (функциональной
подвижности) и парабиозе в нервной системе. Член-корреспондент Петербургской
академии наук. Основатель оригинальной физиологической школы (А. А. Ухтомский,
Д. С. Воронцов, И. С. Бериташвили и др.). Главные труды: «Телефонические
исследования над электрическими явлениями в мышцах» (1884), «О соотношениях
между раздражением и возбуждением при тетанусе» (1886), «Возбуждение,
торможение, наркоз» (1901), «Побочные электротонические изменения
раздражительности. Периэлектрон» (1920) и «Курс физиологии животных и человека»
(1913—1914).
Заключение по
вопросу «Об устройстве лабораторий для изучения влияния алкоголя на организм и
для исследования алкоголизма в населении»
За
время существования нашей комиссии делались не раз попытки отвлечь внимание её в область
экспериментального изучения действия алкоголя на организм. Я всегда
высказывался против таких попыток,
считая влияние алкоголя в общем изученным настолько достаточно, что значение
его для экономии организма и в настоящее время во всех основных вопросах не
может возбуждать сомнения; что же касается детальных и частных вопросов, то это
дело будущего, и от наших исследований задача борьбы с алкоголизмом по существу
измениться нисколько не может. В самом деле, влияние алкоголя в известной дозе
на человека изменяется от одного лица к другому, от различного состояния и
настроения одного и того же субъекта, от его привычки в предшествующее время и
в настоящее, так что устанавливать какие- либо «нормы потребления», говорить о
том, какие дозы могут считаться «безвредными», а какие должны быть признаны уже
вредящими организму — все эти вопросы в высшей степени условные и иллюзорные.
Между
тем подобными вопросами стремятся отвлечь внимание от разрешения практических
вопросов по борьбе с пьянством как общественным злом, сказывающимся крайне
губительно на благосостоянии народа экономическом и нравственном, на его работоспособности и здоровье. Теперь появился
проект «Об устройстве лабораторий для изучения влияния алкоголя на организм и
для исследования алкоголизма в населении».
Этот
проект возбуждает во мне крайнее удивление и, добавлю, даже негодование. Здесь
идет речь об устройстве целого института
со многими лабораториями (шесть), с большим штатом «различных специалистов», причем «такого рода
лаборатории должны обладать достаточным количеством места как для массовых
исследований, так и более специальных научных работ». Что за чудовищное должно
быть это учреждение, эта, так сказать,
«алкогольная академия», где будут производиться «массовые исследования».
Такой
дикий проект мог появиться только в России, где для основных строго научных
учреждений, как университеты,
Педагогический институт и т. п., не имеется достаточно денег, где
научные лаборатории ютятся в невозможных помещениях с отвратительным воздухом и со скудным научным
инвентарем, где не имеется достаточного количества больниц, санаториев и родильных приютов, где на каждом шагу
отказывают в помещении душевнобольным и в то же время могут найтись при
благосклонном содействии власть имущих средства для оборудования особой алкогольной академии в надежде, как говорит
проект, «что с течением времени, после тщательного изучения вопроса, можно
будет найти способы потребления алкоголя без всякого побочного вредного его
действия, соблюдая лишь определенные
условия при пользовании им».
Конечно,
эта надежда не осуществится и через сто лет, если даже предполагаемая
алкогольная академия будет производить «массовые исследования», применяя в них
массу алкоголя и на массе людей — все это за счёт казны и винной монополии.
Кроме того, так как рассматриваемый проект говорит, что «стремление северянина к алкоголю, как
веществу возбуждающему», проявляется с особенной силой, то пришлось бы учредить
не одну алкогольную академию, а несколько их, в разных районах России, т. е. с
более умеренным климатом, наконец с
более теплым. И здесь пришлось бы производить «массовые исследования» и т. д.
Разве
можно такой глубоко жизненный и капитальный вопрос, как вопрос о борьбе с
народным пьянством и вместе с тем с
народным разорением и вырождением, связывать с вопросом об учреждении особого института, где в шести
лабораториях будут исследоваться «физико-химические» вопросы, «биологические с
отделами зоологическим, ботаническим и
гистологическим», вопросы гигиенические с отделами «медицинской статистики и бактериологии». Уже
если бы могла идти о чем-либо речь, то самое большое об основании какого-либо
нового отделения, например при Императорском институте экспериментальной
медицины или при каком-либо медицинском факультете, где деятельность подобного
отделения находилась бы под наблюдением и ответственностью целой научной корпорации. Но и это мне представляется
совершенно излишним.
Вообще,
сочувствуя глубоко всякого рода научным
исследованиям во всех областях знания, я должен сказать, что трудно себе
представить что-либо более странное по своему замыслу, чем представленный
проект, особенно если принять во внимание
экономические ресурсы и настоятельные потребности в удовлетворении насущных нужд России в
настоящий момент. Выступление при обсуждении «Записки об устройстве лабораторий
для изучения влияния алкоголя на организм и для исследования алкоголизма в населении»
(26 апреля 1912 г.)
Я
только добавлю маленькие замечания по поводу речей проф. Гервера и проф.
Бехтерева. Проф. Гервер не точно передал мои слова: я вовсе не рекомендовал
устройства лаборатории при Институте экспериментальной медицины, я сказал, что
если уж надо где специально что-либо устраивать, то можно при каком- нибудь уже
существующем научном учреждении, и оговорил, что лично считаю это совершенно
излишним. Также неверно он передал мои
слова о необходимости северной и южной академий. Я говорил о значении
индивидуальных особенностей и с этой точки зрения указывал, что они будут
различны в зависимости, между прочим, и от климатических условий, так что,
продолжая мысль проекта, при массовых исследованиях понадобилось бы по академии для каждого района.
Что
касается речи проф. Бехтерева, то мне странно, что он начал её словами о
подвохах. Я не понял, о каких это он подвохах? Но если это относится ко мне, то
это не по адресу. Я всегда высказывался, что нужно подальше держаться от
указки Министерства финансов. От кого вы
получаете деньги — от того невольно
будете и зависеть. Я даже еще суровее относился и тогда, когда нам предлагали 15 тыс. р. от
Министерства финансов на научные исследования; также я был против субсидии по
поводу премии.
Кроме
того, меня удивила одна вещь: мы выслушали доклад д-ра Сажина, и меня удивило,
что проф. Бехтерев вступил с ним в прения и, кстати сказать, односторонне читал
выдержки из учебника проф. Кравкова. Как
же это? Ведь, по его словам, спорить излишне, а надо исследовать. Но разве
академия сделает эти вопросы бесспорными? Как сказал проф. Павлов, спорить всегда будут. И от тех планомерных работ и
практических, и даже научных, дело не выиграет. Проф. Бехтерев упрёкает меня в
некультурных выражениях; лучше говорить некультурными выражениями, но начистоту, и обратно я взять
свои выражения не могу. Я и опять скажу, что проект грандиозный и несуразный.
Зачем, например, ботаническая лаборатория и почему не минералогическая? Для практической борьбы от
проектируемых лабораторий решительно никаких результатов быть не может. Индивидуальные условия, повторяю, слишком
разнообразны, чтобы говорить о
каких-нибудь нормах. Заманчивые же перспективы о безвредности употребления совершенно
несбыточны.
И
вот я спрашиваю проф. Бехтерева: для каких целей предназначается эта академия? Для научных или
для практических? Если для последних, то через сколько столетий можно ожидать
результатов? Вся наука признает, что алкоголь — яд, который при некоторых
патологических состояниях иногда может быть полезен. Я ничего не имею против
дальнейшего изучения деталей вопроса, но я всегда говорил и схожусь в этом с М.
Д. Челышевым,
что денег у нас нет, самых необходимых вещей тоже нет, а винная монополия
процветает. Меня удивляет, что на культурные
неотложные нужды денег нет, а понадобилось для монопольного ведомства — и, при благосклонном участии
правительства, деньги есть на целую академию. Я, может быть, и резко выражаюсь,
но вопрос этот наболел у всех, а у тех, кто, как я, интересуется им свыше 20
лет, — и подавно.
Труды Постоянной комиссии по
вопросу об алкоголизме и мерах борьбы с ним. Сер. II, вып. XIII, СПб., 1915, с.
29—31. Зачитано на 90-м заседании
Постоянной комиссии 26 апреля 1912 г. Печатается по: Введенский Н. Е. Поли. собр. соч., т. VII,
Л., Изд. ЛГУ, с. 158—160. — Ред.
Об этом много говорилось в
Трудах комиссии, в частности это
сформулировано в брошюре «Алкоголизм и борьба с ним» — особое приложение
к Трудам, с. 16—17.
Труды Постоянной комиссии по
вопросу об алкоголизме и мерах борьбы с ним. Сер. II, вып. XIII, СПб., 1915, с.
47—48. Печатается по: Введенский Н. Е. Поли. собр. соч.. т. VII., Л., Изд. ЛГУ,
с. 161—162. — Ред.
Кравков Николай Павлович (1865—1924),
фармаколог, один из основоположников
фармакологии в СССР, чл.-корр. Российской АН (1920). Исследовал зависимость фармакологического
эффекта от дозы и концентрации вещества.
— Ред.
Член Государственной Думы,
активно выступавший против алкоголизма.
— Ред.