ИДЕОЛОГИЯ  ПИТИЯ, КАК  РАЗНОВИДНОСТЬ  БРЕДА

В последние годы мне приходится проводить противоалкогольный курс, в связи с чем нередко приходится выслушивать, конечно же, и такое: «Евгений Георгиевич, что делать – муж (сын, внук, мать, дочь) пьет, себя алкашом не признает, и лечиться ни в какую не хочет!?..».

Что можно сказать на это озадаченным родственникам?

А, в самом деле, что?

Ах, как было б просто, если бы алкоголизм был всего лишь болезнью, а алкоголик – больным: дал таблетку, сделал «информационную клизму» и, – о радость! – человек жив, здоров и устойчиво счастлив!.. Но, – увы, – алкоголик не больной, а алкоголизм – не болезнь... «Алкоголизм – это психологическое страдание» (Г.А.Шичко). Алкоголик – это психологически страдающий человек, страдающий не по причине болезни головного мозга или же функционального расстройства тех или иных телесных структур. В основе страдания алкоголика лежит навязчивая идея будто бы спиртное можно пить. Более того, алкоголик это еще и человек, который верит в благотворные свойства спирта и в то, что употребление спиртного есть часть общечеловеческой культуры.

А кто же в этой связи тот, кто страдает от страдающего алкоголика? Почти всегда это человек, верующий в то же самое, от чего он этого алкоголика норовит «вылечить». Это, во-первых. Во-вторых, он и сам не прочь поучаствовать в тех или иных питейных ритуалах. И разница между этими людьми заключается не в объекте веры, а лишь в деталях ритуального действа. Чаще всего горячая полемика разгорается по поводу такого догмата алкогольной веры, как «сколько необходимо пить?». При этом одни пытаются насаждать некую константу – меру, другие же, напрочь отметая подобную постановку вопроса, заявляют: «Мера – душа, а душа – безмерна!». Ясно, что разницы принципиальной между спорящими сторонами нет никакой, разница есть лишь количественная. Отсюда и тщетность семейно-гражданской войны, ибо домашнее окружение заявляет своему алкоголику буквально следующее: «Мы верим, что пить – надо, но ты, Вася, верить-то верь, однако по вере этой практически не живи, ибо для тебя это вредно».

Что же хотят родственники? Родственники хотят своего же собрата по вере взять да и вылечить. А можно ли? И как же это – взять да и вылечить от веры? Слыханное ли это дело? А что это вообще такое – «алкогольная вера»? Алкогольная вера, по всей видимости, есть некая сумма идей, взглядов, представлений, которые человек почитает за истинные. В частности, алкогольная вера базируется на представлении будто бы спирт – это напиток. Именно этот абсурд внедряют в общественное сознание виноторговцы-подлецы, алкоголики-поэты да врачи-пьяницы.

А что же по этому поводу говорят трезвенники? Трезвенники говорят: «Спирт, то есть алкоголь – безусловный яд, нервный яд, яд протоплазматического действия».

Кто же из них прав? Видимо наука, ибо она опирается не на торгашескую, шкурно-политическую конъюктуру и не на кулинарно-литератруные вкусы и пристрастия, но на факты, получаемые с помощью наблюдений и экспериментов. Вот только несколько выводов, сделанных крупнейшими учеными России.

Великий русский невролог В.М.Бехтерев: «Алкоголь является наркотическим веществом».

Выдающийся русский физиолог Н.Е.Введенский: «Действие алкоголя на организм в общем сходно с действием наркотических веществ и типичных ядов, как хлороформ, эфир, опий и т.д.».

Выдающийся русский гигиенист Ф.Ф.Эрисман: «Алкоголь, как пищевое вещество, не имеет никакого практического значения; он, даже в сильно разведенном виде, составляет для человека опасный яд».

Опираясь на мнение крупнейших ученых России, мы вправе задать себе и еще один вопрос: «А является ли в действительности спирт напитком?». «Напиток, – в русском языке, – это то, что можно пить, то, чем можно питаться, питать организм». (В.Г.Жданов). Можно ли питаться протоплазматическим ядом? Да всякому трезвому человеку, находящемуся в ясной памяти и в здравом уме, совершенно очевидно: спиртом питаться нельзя никогда, нигде и ни под каким соусом. Совсем иное дело, если вы такой певец виноградного пойла, как, скажем, Р.Гамзатов:

Пить можно всем.

Необходимо только

Знать – когда и с кем,

За что и сколько.

«Бред!» – скажите вы? А если предположить, что вы – правы? А вот тогда-то и встает все на свои законные места: если человек бредит – не важно в стихотворной ли форме, или же в форме утомительно-длинной киноленты «Ирония судьбы…», или в форме застольного тоста, – с бредом бессмысленно спорить. С бредом столь же бессмысленно спорить, как, скажем, с пациентом Екатеринбургской психиатрички, который недавно заявил, будто бы он – Леня Голубков. Вы, конечно, – и это ваше право, – можете ему читать лекции на тему «Быть Леней или не быть?», можете писать для него книги типа «В плену иллюзий», снимать документальные фильмы, но...

Идея пить спиртное – это, разумеется, идея бредовая. «Идею считают бредовой тогда, когда она не соответствует действительности, искаженно ее отражает и, полностью овладевая сознанием, становится, несмотря на явное противоречие с действительностью, недоступной исправлению. Совокупность таких идей называется бредом». (Руководство по психиатрии. М., «Медицина», 1983, т.I, с.29).

Для тех, кто не разделяет идею алкоголепития, представляется совершенно очевидным: она, эта идея по всем пунктам подходит под определение идеи бредовой, причем такой идеи, которой сегодня заражены не просто отдельные Вики Цыгановы да Эльдар Рязановы, но огромные слои нашего народа. Впрочем, это явление не новое в истории человечества: мы знаем, что массовому сознанию не чужды такие явления, как массовый психоз (гитлеровская Германия), массовые иллюзии и галлюцинации (СССР), а теперь еще и массовый бред…

Отметим сразу, что вопреки обыденному представлению, слабоумие не является непременной причиной того или иного бреда. Более того, «в процессе бредообразования наиболее существенным и важным является не отрицательная (дефектная), а активная, творческая сторона, что больше всего и характеризует бред как таковой». («Независимый психиатрический журнал», 1-П, 1992, с.25). И в самом деле, вот только один образец такого «активного творчества»:

«Алкогольные напитки пьем следующим образом: коктейль – маленькими глотками, с перерывами. Водку из небольшой рюмки можно выпить сразу. Кто намерен сохранить разумный темп, начиная с третьей рюмки пьет водку понемногу.

Вино отпиваем из рюмки понемногу. Ликер – маленькими глотками. Коньяк тоже маленькими глотками, с перерывами. В это время рюмку можно держать в руке, коньяк любит тепло.

Шампанское и другие муссирующие вина лучше пить сразу. Но можно и понемногу». (Энциклопедия для юношей и мужчин. С.-П., 1994, с.53).

Совершенно очевидно, что в вышеприведенной инструкции алкоголик-бредоносец не обнаружит ни малейшего абсурда: вино, ликер, водку, шампанское – он рассматривает не иначе, как напитки, в то время как человек с чистым и ясным сознанием в этих же жидкостях видит лишь опасные и ядовитые свойства. Отсюда нормальным человеком вышеприведенный отрывок и воспринимается соответствующим образом: «Раствором яда из небольшой рюмки можно отравить себя сразу. Кто намерен сохранить разумный темп, начиная с третьей рюмки травит себя отравой понемногу». Как вы видите, если таким образом расставить акценты, то, надеюсь, для некоторой части алкоголепийц станет частично очевидным тот бред, в сюрреалистических джунглях которого они пребывают многие годы.

Как же так случается, что люди вдруг начинают разделять тот или иной бред? Например, начинают считать, что «если развалить великое государство, то обломкам среди обломков жить будет от этого значительно легче», или «если всем раздать ваучеры, то все в стране станут собственниками и господами», или «если государство торгует алкоголем – святая обязанность каждого гражданина эту отраву покупать и пить»?

Для нас, знакомых с теорией социально-психологического программирования, не представляется тайной генезис алкогольного бреда. Мы знаем, что питейная запрограммированность есть, в сущности, бред наведенный, индуцированный, «бред, возникающий у родственников и лиц, находящихся в непосредственном длительном общении с психически больным. Тематика бреда сходна по содержанию с психозом индуктора (больного), а в некоторых случаях полностью копирует его». (Руководство по психиатрии. Т.1, с.35). И об этом же Э.Блейер: «Содержание бреда само по себе может другим людям казаться возможным, так что иногда параноики заражают здоровых людей». (Э.Блейер. Руководство по психиатрии. Берлин, 1920, с.77). Ну, если вести разговор предметно, то в качестве подобных индукторов-параноиков, в частности, на сионизированном Центральном телевидении и особенно на телевидении Санкт-Петербурга, сегодня подвизались такие персоны, как А.Масляков, И.Николаев, Г.Романова, И.Аллегрова, В.Цыганова, А.Пугачева, Э.Рязанов, а также целые телепередачи типа «До и после», «Поле чудес», «Блеф-клуб», «L-клуб» и прочие.

В этой связи представляется совершенно очевидным, что алкогольный бред – это своеобразная модель мировоззрения, процесс образования которой сходен с процессом возникновения и развития ереси и суеверий. Причем, у человека, разделяющего бредовую идею необходимости пития, «фактическое содержание воспринимаемых впечатлений часто нисколько не нарушено – он воспринимает то же, что и каждый из нас. Нарушена лишь и по-новому распределена значимость отдельных, входящих в состав восприятий впечатлений, благодаря неправильному размещению аффективного акцента, и это-то и ведет к совершенно новым оценкам, это порождает то, что мы считали бы правильным назвать патологией оценочных суждений». ("НПЖ", 1-П, 1992, с.29). Я думаю, что читатель обратил внимание, контактируя с алкоголепийцами, что пока дело не касается объекта бреда, это зачастую прекрасные, милые, добрые люди, рассуждающие здраво, иногда даже мудро. Но только затрагивается тема алкоголя!!!…

Можно ли хоть что-то сделать с носителем питейной бредоносной инфекции? А почему нет? Наша задача в том и заключается, чтобы помочь человеку, в частности, помочь ему изменить значение той информации, воспринятой ранее, сквозь которую он означивает теперь все воспринимаемое вновь. Однако нужно при этом не забывать: работа с человеком может увенчаться успехом не на любой стадии развития бреда.

Известно, что человек, одержимый тем или иным бредом, находится в этом состоянии не постоянно, а лишь эпизодически. Об этом, в частности, мы можем удостовериться, читая книги Э.Бабаяна, М. и Б.Левиных, Г.Заиграева и т.п. авторов, в которых они, наряду с явным абсурдом, выдают время от времени и вполне приличные, здравые суждения. Бред возникает не сразу, но всегда в связи с чем-то, всегда по поводу, независимо осознается это или нет самим бредоносцем. Если же человек дистанцируется каким-либо образом от «повода» (например, дня получки), он начинает достаточно критически оценивать и свой поступок, и тот бред, который он самоотверженно отстаивал еще совсем недавно. Более того, если он, будучи в бреду, совершил аморально-безнравственный поступок, он впадает в состояние глубокого сожаления и даже раскаяния, и может при этом не только просить прощения или наложить на себя руки, но и изъявить горячее желание идти «сдаваться», т.е. пройти курс лечения. Если же человек не вышел из-под влияния возбудителя бреда (праздник, стресс, пятница и т.п.), какая-либо работа по ликвидации доминанты, продуцирующей «словесный понос», обречена на полный провал. Об этом же, кстати, писал и Э.Блейер: «Бредовые идеи… в подавляющем большинстве не могут быть исправлены последующим опытом и обучением, по крайней мере до тех пор, пока длится состояние, вызвавшее их». (Э.Блейер. Руководство по психиатрии. Берлин, 1920, с.72).

Исходя из вышесказанного, мы можем зафиксировать, по меньшей мере, несколько методологических соображений:

1.     Алкоголик – это не просто человек ошибающийся, но человек глубоко верующий в благотворные свойства алкоголя и в обязательность соблюдения им алкогольного ритуала.

2.     Приступать к практической помощи имеет смысл только тогда, когда алкоголик дистанцировался от источника бреда, иначе мы будем, что называется, выжимать белье в воде.

3.     Наша помощь заключается в том, чтобы, объединившись со здравомыслящей частью личности алкоголика, укрепить его представление об идее пития, как о чем-то совершенно чуждом для него, как о внедренном в его мозг стереотипе аутоагрессии.

4.     Изменить акценты, значения на такие, при которых наш соратник, даже находясь в непосредственной близи с былым возбудителем бреда или даже будучи охваченным тем или иным аффективным состоянием, сохранял бы стойкий иммунитет и необходимое благоразумие.

А что же сказать родственникам?..

г.Абакан                               Е.Батраков,  член Ассоциации

эриксоновской терапии, гипноза и

нейролингвистического программирования.

(«Отчизна», № 4, 1994 г.)