Научная литература

КОГДА   ПАСТЫРИ   СЛЕПЫ

"Тот, кто открывает дорогу к погибели,

тот и виновен в погибели человека”.

Св. Тихон Задонский

Ах,  как блистал отец Олег своими заблуждениями в области  винопития, выступая в марте 1997 г. пред обалдевшими трезвенниками на нижегородском  международном семинаре по собриологии!..

Ах, как!..

И... он меня убедил. Я понял: да, нашей Церкви, как организации и отцу Олегу, как представителю оной нужна паства не трезвая, но  пьющая.  Пьющая, но не спившаяся. Вот, почему  и сам отец Олег,  и  иные  рясоносцы никогда не ратуют за трезвость и клеймят не само опьянение, но - пьянство, так легко забывая, что "Малая закваска заквашивает все тесто”. (Гал. 5. 9.)

А закваска у Православной Церкви и без того, прямо скажем, неважнецкая, ибо содержит не только алкоголь, но и кровь. Вспомним в этой связи  о событиях тысячелетней давности...

Более тысячи лет тому назад  у древних славян благополучно царил культ предков и культ   солнца.   Поклонялись славяне -  Сварогу   (Бог-творец,   высшее божество),  Перуну,  Даждьбогу, Велесу ...

Это был  народ, который жил в окружении хищных и свирепых племен, ведущий  непрерывную борьбу за  свое  существование.

Были  у славян  и свои  герои,  и свои  бесславные  полководцы.

К числу последних, конечно же, можно отнести   князя  Игоря (912-945 гг.), военные неудачи которого привели к тому, что еврейский полководец Песаха, возглавлявший армию наемников, отбросил русов от берегов Азовского моря, опустошил  окраины Руси и осадил Киев.

И далее, как пишет митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский, отец Иоанн, произошло следующее:

"Около 940 года от киевского князя отпало днепровское левобережье, земли угличей и тиверцев в низовьях Днестра и Дуная попали в руки печенегов, кривичи создали свое независимое Полоцкое княжество. Под мощным воздействием хазарских евреев Русь разваливалась на глазах, превращаясь в вассала иудейского каганата, вынужденного не только платить ему дань, но и воевать за его интересы, совершенно чуждые славянам”. ("Собеседник православных христиан”, №2, 1993 г., с.4).

И трудно себе представить, что произошло бы с Русью, если бы князь
Игорь не погиб  своевременно в 945 году,  пытаясь содрать со своих соседей - с древлян - враз две шкуры.

  И тут на политической сцене Руси появляется вдова-княгиня Ольга, начавшая свою общественно-политическую  деятельность  с массовых убийств.

Об этом мы можем узнать, в частности, из составленной монахом   Нестором   в   1113   году    "Повести временных лет”, где упоминается   о  том,  как    княгиня  Ольга   отомстила  за убийство мужа своего в несколько этапов.

1-й этап:   по ее приказу  были  напоены  допьяна,  а затем  живьем    зарыты в землю 20  древлянских послов.

 2-й этап:   по ее приказу  была напоена  допьяна,  а затем  живьем  сожжена в бане  вторая  группа   древлянских   послов.

И, наконец,  3-й этап -  массовое  убийство  древлян  на  тризне:   

"И послала к древлянам со словами: "Вот уже иду к вам, приготовьте меды многие у того города, где убили мужа моего, да поплачусь на могиле его и сотворю тризну по своем муже”.   Они же, услышав об этом, свезли множество медов и заварили их. Ольга же, взяв  с  собою  малую дружину,  отправилась налегке, пришла к могиле своего мужа и оплакала его.  После того сели древляне  пить, и приказала Ольга отрокам своим прислуживать им. И когда опьянели древляне, велела отрокам своим пить за их честь, а сама отошла прочь и приказала дружине рубить древлян, и иссекли их пять тысяч”.   ("Литература древней Руси”, М. "Высшая школа”, 1990, с.29-30).

 Но ведь и на этом вдовушка неутешаемая не остановилась. Придя в город Искоростень, она великодушно заявила:

 "Больше мстить не хочу. Покоритесь и платите дань. Хочу умириться с вами. Буду собирать от вас дань легкую. Нет у вас теперь ни меду, ни мехов; хочу взять от вас дань на жертву богам, а мне на излечение от головной болезни  - дайте от двора по три голубя и по три воробья”.

Конечно, жители Искоростеня обрадовались такой легкой дани и прислали княгине птиц с поклоном. Ольга объявила, чтобы они жили теперь  спокойно, так как на утро она отступит от города и пойдет в Киев.

Услышавши такую весть, горожане обрадовались еще больше и разошлись по дворам спокойно спать. А между тем, Ольга раздала ратным людям голубей и воробьев, велела к каждой птице привязать горючую серу с трутом, обернувши в лоскут  и завертевши ниткой, и, как станет смеркаться, выпустить всех птиц на волю. Птицы полетели в свои гнезда, голуби в голубятни, а воробьи под застрехи. Город в один час загорелся со всех сторон; в ужасе люди повыбежали за городские стены, но тут и началась с ними расправа: одних убивали, других забирали в рабство; старейшин всех забрали и сожгли”. (А. Нечволодов "Сказания о русской земле”,  С.-П., 1913 г., с.127-128).

Право, скажем, не дурна княгиня Ольга, которую Православная Церковь вознесла  в сан святой!  После нее до святости рукой подать и  отцу газовых камер - еврею Эйхману. 

Прости им, Господи, не ведают, что творят!

Чтоб у читателя не сложилось превратное мнение, будто бы княгиню Ольгу канонизировали именно за массовые убийства, нужно осветить, видимо, и эту часть истории.

Дело в том, что  взаимоотношения  христианской  Византии  и  языческой Руси  всегда  были более,  чем сложные.   Многократно русские дружины ходили на Царьград - центр этой империи - и,  одержав блестящие победы, заставляли  ее  платить богатую дань. Поэтому, понятна та тревога,  с которой  Византия  смотрела на укрепляющуюся  Русь.

Впрочем,  она не только смотрела.  Византия, не имея шансов победить русские дружины в открытом бою,  натравливала на Русь то венгров, то печенегов,  то болгар.

Показателен    в  этом  плане  558  год,  когда  несметная сила разных славянский племен перешла Дунай и направилась прямо на Царьград.  Опасность была столь велика, что  на   защиту города  было  брошено  не только  войско, но и все  горожане,  и даже крестьяне близ лежащих сел.

"После этого случая, - читаем мы в книге Александра Нечволодова  "Сказания о русской земле”, -    греческий  император  Юстиниан  принял  секретные  меры, чтобы  избежать  в  будущем  подобного нашествия.  Для этого он решил жестоко  рассорить  между собой Славян, а затем навести на ослабленных противников еще нового врага.

Все это вполне удалось Юстиниану”.          (А. Нечволодов "Сказания о русской земле”,  С.-П., 1913 г., с. 64).

"Рассорить между собой Славян” - как же это сделать?

Оказывается, лучший способ столкнуть людей лбами друг с другом заключается в том, чтобы прийти "в чужой монастырь со своим уставом”, что и было сделано потомками Юстиниана несколько столетий спустя. Эта  духовная экспансия, в духе современных прозападных тоталитарных сект типа Свидетелей Иеговы, в Х-ом веке проходила в несколько этапов:

1. Греки - Кирилл и Мефодий  "изобретают” для неразумных славян    алфавит.  (Будто бы у славян не было своей собственной письменности!)

2. С использованием этой азбуки,  переводятся  главы из Библии.

3. На Русь осуществляется нашествие христиан-миссионеров. И не безуспешно: побывала в сетях иноверцев и рыба крупная -  например, вышеупомянутая княгиня Ольга, предавшая   веру предков и крестившаяся   в 955 году в Царьграде - в столице вековечного врага Руси - Византии.

Мотивы данного государственного преступления можно искать в чем угодно. Мне же, "не мудрствуя лукаво”, дело представляется  в совершенно простом варианте. Издавна, хорошо и широко  известна женская падкость на  всякого рода заморские побрякушки, на всевозможные новомодные духовно-психологические  дуновения и т.п. изыски. Не отличалась, видимо, в этом отношении и средневековая киевлянка Ольга: наслушавшись о дивной красоте христианских храмов, она отправляется в Царьград, где неожиданно встречает от двух царствующих императоров - Романа и Константина Багрянородного роскошный  прием, обильно сдобренный  великолепной лестью.

Представьте-ка себя на ее месте. Приехав в столицу Византии  из глухой, европейской провинции - из дремучей Руси, где люди еще хаживали и в шкурах,  а жили  в землянках иль в низких деревянных строениях с крохотными окошками, затянутыми бычьими пузырями,  Ольга "высадившись у входа в царский дворец, вступила в великолепный двор, вымощенный мрамором и другим дорогим камнем; на дворе этом стояли огромные литые из меди статуи знаменитейших императоров. Посредине же помещался огромнейший четыреугольный и сквозной столп, составленный из нескольких столпов и сводов. На нем возвышался большой крест с предстоящими царями Константином и Еленою, взиравшими к востоку; такое же изображение креста находилось на особом возвышении к западу от этого огромного сквозного столпа, а к востоку от него помещалась на другом столпе - статуя Равноапостольного царя Константина, с изображением сияния вокруг головы, о котором говорили, что оно сделано из гвоздей, коими был пригвожден к кресту Спаситель. К этому же двору примыкал, с одной стороны, великолепный царский дворец, а с другой - собор Святой Софии.

Таким образом, на этом дворе княгиня Ольга могла видеть все, чем было сильно и славно Греческое царство.

Войдя с этого двора во дворец, великая княгиня вместе со своими спутниками проследовала по многим великолепным палатам, дивно украшенным драгоценными каменьями, золотом и серебром, с затейливыми водоемами, литыми зверями, хитро-устроенными часами и золотыми и серебряными органами, которые чудно гудели, когда хоры певчих воспевали славословье императорам. Наконец, княгиня Ольга вошла в Царскую приемную палату, которая была построена Святым Равноапстольным  Константином и называлась Большой Золотой Палатой.

Она имела вид церкви и была расположена от запада к востоку, и отличалась особенным великолепием своего убранства. В вышине свода палаты помещалось изображение Господа  Вседержителя, сидящего на престоле, а восточная часть палаты была устроена, как алтарь, на несколько ступеней выше перед всей остальной палатою, так что туда поднимались по ступеням из зеленого мрамора. Это царское возвышение отделялось от палаты четырьмя столпами, по два с каждой стороны. Между столпами ниспадали  дорогие занавеси, закрывавшие в обыкновенное время это царское святилище.

Возле этого места стоял огромный золотой орган, блиставший дорогими каменьями и украшениями, и называвшийся "царским”. В других местах палаты стояли еще два органа - серебряные. В глубине же этого алтаря стоял царский престол - золотой трон, весь усыпанный драгоценными каменьями и называемый "Соломоновым престолом”, по той причине, что он был устроен по образцу престола Иудейского царя Соломона, сына Давидова. У престола были ступени, на которых по обеим сторонам лежали золотые львы. Это были чудные львы: в известное время они поднимались на задние лапы и издавали рев и рыканье, как живые. Сверху у трона сидели две большие золотые птицы, которые тоже, как живые, пели.

Но еще чудеснее было стоявшее неподалеку от трона золотое дерево, тополь, или явор, на котором сидело множество золотых же птиц разной породы, изукрашенных цветными каменьями, которые точно также, в известное время все воспевали, точно живые.

Возле престола возвышался, как знамение победы, огромный золотой крест императора Константина Великого, покрытый драгоценными каменьями. Пониже престола помещались золотые седалища для членов царского дома.

Во время приемов по стенам были развешиваемые царские золотые одеяния и венцы. Ранее прибытия княгини Ольги в Большую Золотую Палату, в нее проследовал Греческий царь, одетый в свой богатейший царский наряд; он  с молитвою повергся на землю перед изображением Господа  Вседержителя на своде палаты, а затем уселся на Соломоновом троне. В это время вход в палату был закрыт богатыми занавесями.

При приближении нашей великой княгини, занавеси в дверях поднялись, и придверники с золотыми жезлами в руках пропустили сперва Греческих бояр и чиновников по разрядам, причем каждый разряд входил особо и размещался по сторонам палаты.

Напоследок, взошла великая княгиня Ольга в сопровождении шести Русских княгинь и восемнадцати боярынь.

Увидев царя, она приостановилась. В это время заиграли органы и трубы. Затем, один из старших Греческих сановников спросил ее о здоровье, а два золотые льва Соломонова трона вдруг заревели, птицы же на троне и на деревьях засвистали разными голосами; при этом, львы на ступенях трона поднялись также на задние лапы.

После этого, императору были поднесены Русские дары - дорогие собольи меха, и Ольга вступила с ним в беседу.

Когда княгиня, поговоривши с царем, стала выходить из палаты, то снова заиграли органы, послышался львиный рев, засвистали птицы, и звери также двигались на ступенях трона. От царя Ольга проследовала по дивным палатам в приемную к императрице, которая также приветствовала ее с своего трона, а затем просила Ольгу пройти в священную царскую спальню, куда прибыл и царь; здесь царь с царицей и наша княгиня беседовали уже по-домашнему.

После этой домашней беседы в тот же день состоялся и торжественный обед в честь Русской великой княгини.

Во время этого обеда два хора соборных певчих, от церкви Святых Апостолов и от Святой Софии, воспевали гимны в честь императорской семьи, и тут же разыгрывались разные представления. 

По окончании стола, в покоях царицы было приготовлено послеобеденное угощенье, на небольшом золотом столике, в золотых тарелках и блюдах, осыпанных дорогими каменьями. Здесь сидели по своим местам цари Константин Багрянородный и другой царь - его сын Роман, царские дети, невестки царя и Русская княгиня.

Затем, княгине Ольге были поднесены подарки на золотом, осыпанном драгоценными каменьями блюде. Одарены были также и все ее приближенные”. (См. "Сказания о русской земле”, А.Нечволодов, С.-П., 1913 г., т.1, с.130-134).

Ну, согласитесь, есть от чего впасть в очарование, приехавшим  из деревянного Киева, где посреди улиц мычат коровы,  зеленеют  зловонные лужи, а людишки ни во что почти не ставят великокняжескую власть.

И тут, уже  вконец, разомлевшую  княгиню добивает один из императоров,  польстивший тонко: "Подобает тебе царствовать в этом граде с нами”. На что Ольга, насмерть обалдевшая от заморского великолепия и суперухажорства,  кокетливо из последних сил возражает: "Я ведь язычница. Если хочешь, то крести меня сам, иначе не крещуся”.

Было б сказано!

И крестили нашу Ольгу византийские цари...

Принятие христианства - идеологии вражеского государства, могло ли не обернуться  проведением  внутренней политики в угоду этому же государству? Не за то ли спустя много лет княгиню Ольгу   причислили к сонму святых!

 Но это все  были  еще цветочки.

Знатной ягодкой в этом поле оказался, родившийся от ольгиной ключницы, еврейки Малки (Малуши) – князь Владимир, чьими руками грекам удалось провести уже крещение  самой Руси.

Что ж из себя представлял он, этот "сын рабыни” и великого князя Святослава?

 В 980 году, после 3-летнего пребывания за рубежом, Владимир возвращается с варяжской дружиной и,  при пособничестве хазарского богатыря  Добрыни (Добр Малкович – брат Малки) нападает  на Полоцк, убивает полоцкого князя Рогволода, двоих его сыновей, а дочь  Рогнеду  - заставляет силой выйти за себя замуж.

Затем, не откладывая в долгий ящик,  с помощью  воеводы по имени Блуд  вероломно убивает своего старшего брата – Ярополка,  и захватывает государственную власть.

И, наконец,  988 год – в угоду грекам проводит насильственную акцию крещения Руси, внедряя иудейскую ересь – христианство – как  официальную религию Руси.

Крещением  славян  греки   убивали   двух зайцев одновременно:

1.  На  Руси  посеян  раздор   на почве религиозных представлений и

2. Русь попадает в духовную зависимость от Византийской империи. (Причины духовной экспансии ясны: "Если  лезут в душу, значит, из нее кое-что можно  вынести”. (А. Титов). Успешная оккупация  территорий всегда начинается с оккупации сознания  людей,   на  ней живущих).

Кроме того, иноземцев  на Руси никак не устраивало народное вече, которое, как вы понимаете, было невозможно  ни подкупить, ни обдурить. Но именно этой цели они и не добились:

"Перерождение характера княжеской власти, успехи более устойчивой политической организации, вместе с попытками регулирования древних обычных отношений, находят поддержку и опору в важном культурном факте - принятии христианства. Представители церковной иерархии - в подавляющем большинстве греки - явились на первых порах естественными союзниками князей в законодательной переработке народного обычая, как продукта языческой старины. Греческое духовенство приносит с собой, вместе с новой религией, новые политические понятия о правах и обязанностях правителя и подданных, представление о князе, как о пастыре народа, ответственном перед Богом за благосостояние подвластного ему общества. Эти новые понятия проникали в массу также туго, как и новая религия, но они, несомненно действовали на князей, давая религиозную санкцию начавшемуся перелому в характере их деятельности. Тем не менее, усиление государственного элемента в княжеской политике, сказавшееся в княжение Владимира св. и Ярослава I, не привело к подавлению старого вечевого строя”. ("Россия: энциклопедический словарь”, С.-Петербург, 1898, с.448).

Мотивировка, почему Владимир вдруг взял да и предал веру предков, в  исторических источниках покрыта полнейшим мраком, но можно сделать вывод о том,  что Владимир был попросту психически неуравновешенным человеком.

О  неуравновешенности Владимира можно судить не только по числу его жен, но и по тому, что креститься он собирался аж трижды. И в третий  раз не сподобился бы, не пожелай он жениться на греческой принцессе Анне, которую за него соглашались отдать только в том случае, если он примет христианство. Результатом этого  торга и явилась акция крещения. Читать далее