Научная литература

Соратник приходит, уходит и… срывается!

Он пришел с твердым желанием жить трезво всю оставшуюся жизнь. Он отчетливо обосновал свое решение и ясно представлял, для чего ему нужна трезвость. Он не опаздывал, не пропускал занятий, добросовестно выполнял все рекомендации. Правда, сразу же после курса, прекратил работу с дневниками. А там и запил… Через две недели.

Он знал, что «алкоголь – яд». Яд, убивающий. Может быть, потому и выпил. Из нелюбви к себе. Из ненависти к другим.

Пил, сколько мог. И еще – через силу.

Потом остановился. Потому что «так жить нельзя».  Впрочем, он и не жил, пока пил. Он и пил-то, потому что жить не хотел. Пил, потому что не хотел умереть, живя так, как жилось. Так бывает – вдруг приходит момент, когда, как в «Романсе» В.Высоцкого:

                                    Вам вечным холодом и льдом сковало кровь

                                   От страха жить и от предчувствия кончины…

Он знал, что вливать в себя наркотический яд и постыдно, и глупо. И хотел жить трезво – так, как мечталось: чисто, правильно, праведно… Но… и хотения, и понимания, и всего того, о чем мы с ним так доверительно беседовали на протяжении долгих часов шестидневного курса, хватило всего-то лишь на две недели…

Приходит соратник…

Или алкоголик?

Или – алкоголика в себе приносит пришедший соратник?

Или – приходит трезвый алкоголик, страстно желающий стать трезвенником? Или же приходит спаренное нечто, буйно конфликтующее само с собою, болтающееся, словно в проруби старое гавно: «с одной стороны, хорошо бы жить трезво, а, с другой-то стороны, как же и не выпить-то, если, не дай бог, случись похороны или, того не лучше, друзья дорогие в гости нагрянут?»

«Пить иль не пить?!»…

Драматизм под стать Вильяму Шекспиру и Фридриху фон Шиллеру.

Пришло некое нечто…

Какова ж иерархия и структура той биопсихологической системы, которую мы именуем алкоголиком и которая под воздействием ситуации, приходит в потребностное состояние, в состояние жажды отравы и самоотравления? И как надлежит трансформировать эту упрямую сущность, дабы актуализированная ситуация запускала б совершенно иные процессы, приводила человека в совершенно иное состояние и к совершенно иному поведению?

Или, быть может, как при кодировании, не трансформировать – директивно блокировать пьющую часть системы, а затем, найти способ включения и последующего дополнительного обучения, переобучения той части его «Я», которая называется «трезвенник»?

Господи! что я только ни делал за последние 15 лет дабы избежать того, чтобы мои дорогие, родные мои алкаши не срывались, не возвращались опять и опять к этому дурацкому иррациональному образу… не жизни – существования!

Бывало, использовал все: гипноз классический, эриксонианский, «кодирование по Джуне», рациональную психотерапию, техники из арсенала НЛП… Хоть ты тресни: 2-3 – срываются в течение года, 1-2 в течение последующих трех лет. Только 5-6 из 10 живут трезво 7, 10, 15 лет…

Чем же те, что живут трезво, отличаются от тех, которые не живут?

Климат в семье, наличие работы, жилья, перспектив, волевых качеств – все несущественно, неопределяюще, неспецифично.

Так с чем же я имею дело?

С алкоголиком?

Если ко мне пришел алкоголик, притащивший на себе, как балласт, трезвенника, то – почему он пришел? Потому что он, как и любая другая часть личности, стремясь к достижению позитивной цели, и будучи доминирующим образованием, вдруг оказался в тупике: хочу, как лучше, а получаю – хуже некуда? Что делать доминанте-алкоголику – в тупике? Капитулировать?

Но ведь и трезвая часть «Я» – в тупике: не знает, как достичь состояния внутреннего равновесия? Трезвая часть, будучи неспособной решать проблемы, потому-то и позволила алкоголику проявлять активность и, в конце концов, превратиться в доминанту, т.е. в такое нейрокогнитивное образование, которое под ситуационно-стрессовым воздействием запускается первым, аккумулирует и удерживает возбуждения ЦНС, подпитываясь возбуждениями конкурирующих очагов и, одновременно, блокируя конкурирующие образования, тем самым, определяя направленность мышления и поведения человека.

Но алкоголик не может прийти ко мне, ибо я не научу его пить так, чтобы не возникало проблем, а проблемы возникающие он мог бы решать с помощью пития.

Следовательно, ко мне приходит трезвая часть, которая рассчитывает на то, что я научу ее усмирять аппетиты алкоголика и разрешать жизненные коллизии трезвым образом?

Так, передо мной сидит трезвая часть?

Или обе?.. Очевидно, что обе. Не дома же он оставил своего алкоголика.

В кресле передо мной сидит беспомощный трезвенник и, столь же беспомощный, оказавшийся в тупике алкоголик. Обе субличности, в связи с отсутствием у них эффективной для данного момента стратегии реагирования, бездействуют, несмотря на настоятельную надобность делать что-то.

Но – что же делать мне?

Что делать, если проблема, за которую мы взялись с таким энтузиазмом 15 лет тому назад, как оказалось, не только в том, и далеко не только в том, чтобы «дать людям правду об алкоголе»? Правда, как показывают срывы даже тех, кто сам числился в числе избавителей от алкогольной зависимости, спасает не всегда: В.Чекалдин (г.Абакан), О.Кириенко (Чебоксары), М.Баканов (Москва)…

У каждого человека своя правда, и у каждой субличности тоже…

Итак, передо мною двуединое существо, состоящее из Трезвенника и Алкоголика.

Алкоголик не может в данный момент далее пить, потому что проблемы, встающие из-за пития, вдруг оказались гораздо большими, нежели проблема, которую он пытался снять с помощью алкоголя, а Трезвенник не может трезвыми способами решать проблемы, которые нетрезвыми способами решал Алкоголик. Обратим внимание на то, что речь идет только о настоящем моменте. Пройдет день-два, острота переживаемого Алкоголиком фиаско притупится, внутриличностный паралич, или, если помягче сказать, равновесие сил будет нарушено и вопрос выбора однозначности («пить или не пить?»), уступит место самоуспокоению, беззаботности и даже самоуверенности – «не такой уж я и алкаш»…

Но… кто самоуспокоился – Трезвенник или Алкоголик?

Очевидно, оба. Алкоголик в очередной раз вытащив из загашника свою малость подзабытую старую песенку о том, что он-де теперь учен, и пить будет и помене, и с умом, а Трезвенник – довольствуясь тем, что сейчас пока все не так уж и плохо, а даже в чем-то и хорошо. Более того, Трезвенник может в очередной раз переоценить свои силы и посчитать, что он и сам справиться с Алкоголиком и с теми ситуациями, которые нужно будет решать без алкоголя. По крайней мере, у него есть надежда на то, что он – справится.

Так или иначе, но все останется на своих местах: Алкоголик намерен пить, и будет пить, а Трезвенник – надеяться на лучшее, на авось, на как-нибудь…

Две иллюзии, две надежды, два абсурда…

Исходя из этого, я уже вижу, что самое первое, в чем нуждается человек, пришедший ко мне, так это в том, чтобы честно посмотреть на свои субличности и здраво оценить происходящее.

Но… как это сделать?

Мы пытаемся это сделать с помощью «аутоанамнеза алкоголика», «дневника алкоголика», серии сочинений типа «перед кем я виноват в этой жизни», забывая, что во всех этих написаниях принимает участие только Трезвенник. Мы все время слушаем только одну сторону, столь милую нашему сердцу!

Далее, мы пытаемся с помощью лекционного материала, с помощью самых страшно ужасных цифр, историй, фактографических сведений создать величайший склеп для ничтожного, мерзкого Алкоголика. И, тем самым, мы сами сотворяем еще один абсурд и сами же в него впадаем…

Как же напоминает все это многажды заклейменное нами и не только нами гипнозоидное кодирование – психострессовую терапию, гнилой изюминкой в которой сидит самонадеянная фраза «выпьешь – помрешь!!!».

Так как же сделать, чтобы Алкоголик и Трезвенник увидели себя не в кривом зеркале статистики, не в тухлом омуте бытия, но… друг в друге? Как сделать, чтобы Трезвенник и Алкоголик уразумели, что они суть одно и тоже, где недостатки одного проявляются в достоинствах другого, а достоинства каждого могут служить на благо целого, общего – Личности?

А можно ли показать себя, прячась за надежные доспехи?

А можно ль увидеть, ослепясь ненавистью?

Но – кто первым подаст руку? И – как протянуть даже мизинец, вооружась пословицей: «дающий дьяволу мизинец, остается без руки»?

На мой вопрос «что вы хотите?», пришедший тихо отвечает: «Хочу жить трезво. Всю оставшуюся жизнь».

Я это слышу. И при этом я знаю, что в этого человека встроена структура – Алкоголик – структура, формально представляющая собой определенный участок мозга, а функционально – систему условных рефлексов, которая тоже, между прочим, хочет жить, т.е. функционировать.

Функционировать?.. Каким образом? Поднимать стакан? Но это может делать и Трезвенник. В чем же специфичность Алкоголика? Поднятие стакана есть действие без индекса – в стакане может находиться и святая вода. Покупать спиртное, поднимать стакан, произносить тосты – неспецифично.

Так что же есть Алкоголик?.. Субличность, активизируемая ситуационно обусловленным напряжением (потребностью), производящая когнитивно-ценностную, эмоционально окрашенную операцию, в результате которой из всех имеющихся в наличии средств достижения цели, предпочтение отдается исключительно спиртосодержащему средству?

Алкоголика и Трезвенника активизирует одна и та же потребность – избавиться от отрицательной эмоции.

Потребность – состояние нужды в чем бы то ни было: в активности, в покое, в веществе, предметах быта, услугах, в избавлении от продуктов распада и т.д. Потребность – феномен двуединый, указывающий с одной стороны на нечто, находящееся вовне, а с другой – на отсутствие чего-либо в самом субъекте. Потребность возникает в тот момент, когда для целостности целого создается угроза, когда целое впадает в противоречие само с собой, а, соответственно, и с окружающим миром. Потребность это состояние непокоя, неустойчивости, неприятия состояния существующего и стремление к достижению состояния должного, т.е. в наибольшей степени отвечающего возможности выжить. Состояние должного в данном случае выступает как состояние желаемое, как цель процесса удовлетворения потребности.

Знание о том, как должно быть присутствует в памяти сейчас, но сейчас присутствует и знание о том, что субъект не в должном состоянии. И это рассогласование ощущается и определяется нами, как потребность в чем бы то ни было.

Если во мне должно быть 100 кг веса, а я ощущаю 70, разница в 30 – есть потребность в 30 кг.

Должное всегда есть цель, ибо к нему стремятся. Цель – то, во что человек целит, то, что хочет достичь, цель это желаемый и предвосхищаемый результат. Состояние должное становится целью, сразу же, как только оно утрачивается.

Алкоголик и Трезвенник преследуют одну и ту же цель – достичь состояния удовлетворения, покоя, внутреннего равновесия.

Таким образом, у Трезвенника и Алкоголика потребности и цели общие, но не одни и те же средства достижения цели и, соответственно, не одни и те же средства снятия потребности. Исходя из этих соображений и учитывая вышесказанное, мы можем предположить, что субличность, стратегия анализа и выбора которой приводит к запуску алгоритма, с использованием алкогольсодержащих средств, есть Алкоголик.

С субличностью Алкоголика не рождаются, ее не выбирают, словно попутчика или компаньона. Субличность Алкоголик культивируется в субъекте социумом. Ближнее окружение, – родители, родственники, учителя, друзья и знакомые, – купно создают в человеке с помощью суггестий определенный психологический портрет – то, как они его видят, то, кем и каким он является в их представлении. Например, неудачником («у тебя руки не оттуда растут», «ничего нельзя тебе поручить», «что ты смотришь, как баран на новые ворота?!»). С другой же стороны, средства массовой информации, культура, искусство сотворяют и демонстрируют образцы поведения неудачников, используя для этой миссии известных актеров: О.Даль в фильме «Отпуск в сентябре», Н.Караченцов «Львиная доля», О.Басилашвили «Осенний марафон». Очевидно, из-за скудости фантазии, творцы показывают переживание неудачи исключительно через поглощение спиртного и курение табака. Но, вместе с тем, социум показывает субъекту и другие образцы – людей преуспевающих, но, опять же непременно пьющих. И тогда образуется глухой тупик: человек, смотрящий на себя глазами других, идентифицирующийся с тем портретом, который создали в его мозгу другие, считающий себя неудачником, и зная из средств массовой информации, из произведений киноискусства и литературы, как должно себя вести, будучи неудачником, потребляет алкоголь. Но и желая стать человеком преуспевающим, он вынужден прибегать к питию спиртного, ибо процесс алкоголепития намертво впаян, инкорпорирован и в роль удачника, и стал ее атрибутом.

Роль – не только содержание активности, но еще и определенные рамки, и направленность поведения. Изменение ориентации и выход за грани предписанного – играние  не своей роли (отличаем роль от носимой маски), – приводит к ощущению униженности, к невротизации и даже гибели. 

Вот почему, мы вполне может сказать, что субличность Алкоголик это не выбор субъекта, а его судьба, путь, жестко предписанный ему семьей и обществом.

Отсюда, изменить поведение означает не только изменить представления человека о себе, но и расширить, и дуализировать его представление о социальных ролях и ритуалах. Если человек уверовал в маргинальную сентенцию – «коль ты не куришь и не пьешь, так от тебя и мужиком не пахнет», – быть трезвым по его разумению означает буквально «не быть мужчиной». Если он полагает, что стресс снимать надо и снимать только алкоголем, выбирая средство иное, он чувствует себя не только обделенным, но и ущемленным в достоинстве – «что ж это я да не могу себе позволить?». Если человек не пьет на праздник, а настоящий праздник в его сознании ассоциируется исключительно с питием и, даже с обильным, он ощущает событие неполноценным, а себя обворованным…

Соратник приходит с твердым желанием жить трезво всю оставшуюся жизнь, еще не понимая, что для этого ему потребуется всю свою жизнь оставшуюся, трезвую положить на то, чтобы той жизни, которая пропита, придать значение и смысл: тем, что пропито, куплено то, что будет прожито трезво…

Соратник уходит и… срывается! Это не платит он – расплачивается! Расплачивается вместо меня, за то, что я не успел понять, что-то еще такое, что и не мыслилось даже, что не умещалось в «метод Шичко», в методику Батракова, в то, что делалось до сих пор…

 Март 2003 г.                                     Е.Батраков