Наука об алкоголе

Криминальный исход

— Мне пить нельзя.

— Врач запретил?

— Нет, судья.

Оглавление

Где кончается совесть, там начинается преступность.

Как ни странно, но про алкоголизм и преступность писать мне хочется меньше всего. Видимо, из-за предельной ясности вопроса. Рюмочки звенят, головушки летят; где винцо рекою, там и кровушка струею...

На протяжении всей истории человечества, всегда и везде, алкоголь и преступность шли в обнимку. Вся история борьбы с кабаками в России была и историей борьбы против преступности, против преступлений. Передо мной донос, поданный императрице Анне Иоанновне на откупщиков, которые «вникнули в народ, яко ядовитые змеи, гонящие народ к великой нищете и вечной погибели... расширяют и умножают множество кабаков... Первая язва от того — пьянство: обленилось множество народу, вступили в блуд, во всякую нечистоту, в тяжбы, в убивство, в великие разбои...».

Я не буду утомлять цифрами — сошлюсь лишь на два ярких примера связи пьянства с преступностью...

В Англии с 1979 по 1982 год снизилось потребление алкоголя на 11,4 процента, и сразу на 16 процентов упало количество «пьяных» преступлений и на 7 процентов — «пьяных» наездов. Второй пример — наша страна где после введения антиалкогольного законодательства преступность снизилась.

Социологи подсчитали, что 70 процентов убийств и 90 процентов хулиганств совершаются в состоянии опьянения. Думаю, что больше. А преступления, совершенные трезвыми, но ради денег на выпивку; а преступление психически больных на почве алкоголя; а преступление умственно отсталых, родившихся от пьяниц?.. И я не пойму, почему к «пьяным» преступлениям относят лишь хулиганства да убийства?

Давайте пройдемся по Уголовному кодексу, по самым его популярным статьям. Я не буду описывать громкие процессы или «модненькие» — скажем, проституцию с наркоманией — уж хотя бы потому, что об этом ежедневно пишут газеты. Меня интересует не занимательное и остренькое, не свеженькое и нервомотающее, а суть. Поэтому буду опираться на свою практику.

Начну, разумеется, с хулиганства. Вот говорят, что 90 процентов хулиганов бывают пьяны. В моей практике трезвого хулигана вообще не попадалось. От одного типа, беспричинно ударившего человека, как-то добивался я вразумительного ответа о мотивах его поступка. Приведу выдержку из протокола...

— За что вы его ударили?

— Ни за что.

— Должна же быть какая-то причина...

— Никакой причины не было.

— Нормальный человек безмотивных поступков не совершает.

— По пьянке ударил.

— Но почему именно его?

— Настроение у меня было хуже некуда.

— Почему?

— Ясно почему... Выпил.

— А у вас от водки портится настроение?

— Не от водки, а от обстоятельств.

— Каких обстоятельств?

— Вернусь домой... Деньги пропил, жена заплачет, теща поднимет вопеж... Ну и озлобился.

— Против кого?

— Хоть против кого.

— Озлобиться вы должны против себя. В конце концов, против тещи. При чем же здесь посторонний человек?

— Я вижу, он газетку покупает...

— Ну и что?

— Трезвый, не пьет, здоровье бережет. Деньги небось экономит. От тещи его, наверное, луком не пахнет. Курточка на нем клевая...

— За это и ударили?

— Умный он очень...

Я мог бы припомнить десятки кровавых историй, сотворенных пьяными хулиганами. Выбитые глаза, проломленные головы, обезображенные кислотой лица, порезанные жены... У водки есть способность зверить человека, по крайней мере понижать интеллектуальное начало. Канадские ученые провели анкетирование и установили, что у выпивающих людей значительно повышается склонность к физическому, денежному, социальному и нравственному риску. Впрочем, люди давно это выразили пословицей: «Пьяному море по колено».

Не надо думать, что хулиганят лишь пьяницы и алкоголики. Рюмка может помрачить и непьющего человека...

В квартире раздался телефонный звонок. Хозяйка взяла трубку.

— Здравствуйте, говорят из милиции. У вас есть сын?

— Есть.

— Приезжайте, он в отделении.

— А что случилось?

— Ваш сынок в нетрезвом состоянии учинил хулиганские действия.

— Товарищ, вы ошиблись номером.

Женщина убежденно положила трубку. Еще бы! Ее сын — десятиклассник, входящий в сборную города по регби, отличник, претендент на золотую медаль, никогда не пивший даже пива — в милиции? Этот звонок она выбросила из головы.

Но в милиции был ее сын...

Накануне он познакомился с девушкой и зашел с ней в кафе, где взял два кофе и два пирожных.

— А вино? — спросила девушка не потому, что хотела выпить, а потому, что все брали по фужеру вина.

— Я не пью.

— Болен?

— Спортсмен.

— А, боишься силу потерять...

— Ничего я не боюсь,— сказал он и, чтобы не ударить в грязь лицом, тоже взял два фужера сухого вина.

Теперь они сели за столик, как все. Девушка, кстати, из своего фужера лишь отхлебнула, мило уступив его своему кавалеру. Как мужчине. Он выпил, коли уж объявил, что ничего не боится. Два фужера, граммов триста сухого вина.

Они вышли на улицу. Молодому человеку, никогда не бывавшему пьяным, улица показалась не совсем обычной — все вроде бы так и все вроде бы иначе. Его вдруг качнуло, чему он удивился. Вместе посмеялись над этим. Больше не качало, но девушку он повел свободно, убежденный, что все чувствуют его странную радость и должны чуть-чуть сторониться.

Пожилой мужчина увернуться не успел и был задет девушкой.

— Ходить не умеете? — сердито спросил он.

— А ну, извинитесь! — свирепо потребовал юноша.

— За что? — опешил мужчина.

— Вы оскорбили женщину...

— Да он пьян,— заметил прохожий.

— И вы извинитесь! — потребовал школьник.

— А больше ничего? — поинтересовался прохожий.

— Я вас обеих, то есть обоих, сейчас доставлю в милицию,— решил юный регбист и схватил мужчин за шиворот, ибо возмутился искренне, поскольку и верно не был ни пьяницей, ни хулиганом.

Мужчины, естественно, стали сопротивляться. Возникла драка, появились дружинники...

Я сказал, что хулиганы всегда нетрезвы. Да вот вспомнил историю, когда хулиган был трезв, а потерпевшие пьяны. И это дело оказалось посложнее какого-нибудь загадочного убийства...

Фабула проста: водитель такси избил двух нетрезвых пассажиров прямо в машине. Казалось бы, все ясно. Есть показания пассажиров, есть признание водителя, есть телесные повреждения... Непонятен лишь мотив: за что же избил? Хотел ограбить? Нет. Поссорились в пути? Даже и не разговаривал. Были знакомы раньше? Впервые увиделись. Пассажиры не заплатили? Так еще и не доехали...

Когда преступник в бегах, все ясно — надо ловить. А вот когда собраны доказательства, преступник не убегал, осталось лишь предъявить обвинение... И не можешь — нет мотива преступления.

Выход у меня, правда, был — написать в формуле обвинения резиновое «из хулиганских побуждений». Но рука не поднималась.

Водитель — звали его Андрей — объяснял все одним словом «накатило». Из-за этого «накатило» я провел ему психиатрическую экспертизу — здоров. И я понял, что надо заставить его говорить... Как?

Сперва подробнейше изучил его личность. Он отслужил в армии, приехал в наш город, женился и прописался в однокомнатной квартире жены. Хорошие характеристики из таксопарка и с места жительства. Не пьет и не пил.

Стал с ним говорить... Ежедневно, ни о чем, обо всем. Я как бы приручил его к себе, вернее, убеждал его в своей порядочности. Чтобы он мне поверил. Но еще до признания я уже нащупал его болевую точку, я начал понимать, в какой плоскости нужно искать мотивы. В конце концов он меня спросил прямо:

— Зачем вам знать мои мотивы?

— Чтобы не посадить невиновного.

И он мне поверил, потому что уже верил. Послушаем его исповедь, исповедь трезвого о пьяных...

За рулем я люблю тихонько напевать. Поэтому смотрю на пассажира... Если лицо приятное, то можно и помурлыкать.

У вокзала сели двое. Нет-нет, не из-за песен я их. Да и не пелось мне... Один постарше. Полный, все командовал. Второй, моих лет, с усами, в кожаной куртке. Они были выпивши, но держались в норме. Я понял, что у них в сумке еще выпивка и закуска.

Ну, первый водительский вопрос известен: куда едем? Старший меня спрашивает: «Парень, улицу Свободную знаешь?» Говорю: «Так точно». Как не знать, если сам на этой улице живу. А старший дополняет: «Дом шестнадцать». Вот, думаю, совпадение — и я в доме шестнадцать живу.

А у них пошел между собой разговор, который помню до словечка. Младший спрашивает:

— А она нас примет?

— Верка-то? Да она проститутка районного пошиба!

— Нас же двое.

— Подружку приведет. Я с приятелем кантовался у нее неделями. Деньжат, правда, вложил. Верка из проституток со знаком качества.

Я служил в десантных. Бывало всякое, но не трусил. А тут руки задрожали, и вроде бы затряслась машина. Моя улица, мой дом... И жену мою звать Вера. Конечно, беру себя в ежи. Мало ли какие совпадения. Дом большой, Вер много. Год уж как женат. Ну и спросил не своим голосом:

— Я этот дом знаю. Какая квартира? Чтобы к парадному подъехать...

Старший достал записную книжку:

— Тридцать шесть.

Перед моими глазами светофор поплыл — смотрю и цветов не различаю... Они ехали ко мне, к моей жене они ехали. А дальше вы знаете...

Кажется, эта история уже не о пьянстве.

Теперь про убийства.

Детективы убедили людей, что убийства замышляются и продумываются, готовятся и организуются ради больших ценностей — сейфов с деньгами, драгоценностей или картин; крупными шайками, бандами или невероятными виртуозами... Но большинство убийств совершается никчемными людьми в алкогольном состоянии, отличается жестокостью и невероятной бесцельностью.

Застрелил жену из охотничьего ружья, потому что не дала денег на водку... Запер дверь снаружи и поджег дом, где была теща... Ударил заготовкой мастера, который не допускал до работы...

Все спьяну, все спьяну...

Мне никогда не забыть одного лица...

Я осматривал место происшествия — залитую кровью комнату общежития, где в разных позах лежало два трупа После осмотра мне сообщили, что преступник задержан и находится в райотделе. Я поехал. Это был парень 24 лет, пьяный беспредельно. Он возмущался, спорил со всеми, угрожал, ехидничал, то есть вел себя так, как не ведет себя ни один убийца. И я вдруг увидел, что он не понимает содеянного, просто не в силах этого сообразить и узнает о своем преступлений только завтра. Когда проспится.

О диких убийствах я мог бы рассказывать долго, да боюсь, что меня упрекнут в смаковании.

Алкоголь с преступностью находятся в какой-то роковой связи.

Однажды выехал я на место происшествия в поселок, примыкавший к городу. В личном доме, стоявшем на отшибе, жила семья — муж, жена и двое детей. Муж во время ужина неожиданно скончался. Сперва подумали — сердце, ибо за ужином он выпил бутылку портвейна. Правда, эту норму он выпивал частенько. Я ждал вскрытия и анализов.

И вдруг неожиданность — отравлен стрихнином. Скорее всего, яд принят с вином. Бутылка сохранилась. Проведенная экспертиза нашла в бутылке остатки стрихнина.

Сперва я проверил поселковый магазин. Да, портвейн этот продавался, но никаких жалоб не поступало. Тогда я заподозрил жену, с которой у покойного бывали ссоры. Но уж не такие, чтобы травить. И двое детей...

Как говорится, следствие зашло в тупик. Не сам же отравился?

Я вновь и вновь допрашивал жену. Нет, уже не подозревая, а как единственный источник информации. Я искал, за что бы зацепиться — подозрительные факты, нелогичность поведения мужа, оброненные им слова, ка-кое-либо странное событие... Тут проще обратиться к протоколу.

— Валентина Федоровна, вы заметили в поведении мужа что-либо необычное?

— Не заметила.

— Он часто выпивал?

— Раз в неделю, по субботам.

— Непременно по субботам?

— Иногда по воскресеньям.

— Но ведь этот трагический случай произошел в среду?

— Да.

— Почему же он выпил в среду, а не в субботу?

— Может быть, портвейн в магазин завезли...

— Портвейн в магазине был всю неделю.

— Тогда не знаю.

— Он-то как объяснил?

— Да никак. Поставил на стол бутылку, и все.

— Деньги у него на вино были?

— Вот я и сама удивилась, откуда деньги.

— Спросили его?

— Нет, я спросила, зачем он взял такие завалящие консервы...

— Какие завалящие?

— Килька в томате.

— Он и консервы купил?

— Две банки.

— Вы просили купить?

— Нет. И еще принес буханку хлеба.

— Раньше он покупал продукты без вашей просьбы?

— Да нет, не случалось.

— Итак, он купил бутылку вина, две банки рыбных консервов и буханки хлеба?

— Да.

— И вы об этом не просили, денег не давали и сумку... Кстати, в чем все это он принес? В руках?

— В каком-то драном рюкзачке.

— Не в вашем?

— Нет.

— Вы спросили, чей это рюкзак?

— Спросила. Он сказал: «Выброси его».

— Выбросили?

— Нет, в чуланчик кинула.

— Валентина Федоровна, едем за рюкзаком.

Этот рюкзак и помог раскрыть преступление и найти убийцу.

Представьте, злоумышленник решил убить своего врага на расстоянии, поскольку с ним не общается, вместе не работает и не живет под одной крышей; убить на расстоянии, чтобы не оставить улик. Как это сделать? Из винтовки с оптическим прицелом? Электричеством или лазером? Послать почтой взрывное устройство?

Все гораздо проще, если намеченная жертва выпивает. Как было в описанном мною деле. Враг погибшего подбросил свой рюкзак на дорожку, по которой потерпевший возвращался домой с работы. Якобы кто-то обронил. Финал вы знаете.

Аналогичное дело описали венгерские криминалисты. Преступник насыпал стрихнину в бутылку с самогоном и поставил на крыльцо своему врагу. Тот, между прочим, пекарь и человек малопьющий, самогон все-таки употребил и умер.

Я вот думаю: а если бы положили на крыльцо, скажем, пирог? Ведь не съел бы, побрезговал.

Это убийства... А самоубийства?

О них у нас помалкивают, полагая, что самоубийства свидетельствуют о каком-то социальном изъяне. Никогда не забуду ссору с редактором. Я написал повесть о самоубийстве девушки, которую обманул режиссер-прохиндей.

Редактор выбросил повесть из сборника беспрекословной рукой. Я опешил:

— А повесть про убийцу оставляете?

— Конечно.

— Но ведь убийца опаснее для общества, чем самоубийца!

— Убийца — это отщепенец. А самоубийца у вас человек хороший. Кто же довел его до смерти? Наше общество?

Этот редактор, уж не говоря о его интеллектуальных способностях, социально не просвещен и не знает жизни. Хочу его задним числом успокоить — самоубийства в нашем обществе практически никакие социальные тенденции не отображают.

Сколько я их расследовал? Сотню или больше?.. Перечислю, почему люди кончали счеты с жизнью — хотя бы несколько причин...

Жена не дала денег на водку, в отместку муж удавился.

Вскрыла вены, потому что ей изменил молодой человек.

Удавился кочегар, поскольку кочегарку перевели с угля на газ.

Наелась снотворного, увидев мужа с другой.

Пыталась выброситься из окна, когда обнаружила, что вместо импортных джинсов ей всучили отечественные.

Застрелился, ибо отправили на пенсию с хорошей должности.

Повесился психически больной.

Отравился, чтобы насолить теще.

Взяточник повесился в ванной, когда пришли с обыском...

Закон обязывает установить причину самоубийства. И если не оставлена записка, то попробуй отыщи мотив поступка у человека, который, скажем, удавился из-за перевода кочегарки на другое топливо. Здравому рассудку тут не догадаться. Но, как уже понял читатель, про одно обстоятельство я умалчиваю — все самоубийцы были пьяны. Кроме девицы с джинсами. И за всю мою практику мелькнули две-три трезвые девушки, наложившие на себя руки из-за любви.