Наука об алкоголе

На святом месте

— Я водку не закусываю.

— Почему?

— Она сытная, калорийнее только бензин.

Оглавление

Когда думаешь о пьянстве, то непременно задаешься вопросом — где пьют? Главным образом в трех местах:  в общественных, дома и на работе. Говорить о местах общественных — ресторанах, столовых, барах, скверах и лестницах — не стану, ибо здесь все ясно, да и выпивох там серьезно потеснили. О пьянстве в семье скажу позже. А вот о выпивках на работе...

Сперва о вреде экономическом, коли заговорил о производстве...

В США подсчитали, что алкоголь дает 12 миллиардов долларов прибыли в год. Обрадовались. Но потом вновь подсчитали и ужаснулись — тот же алкоголь суммарно приносит 120 миллиардов долларов ущерба в год.

Наши экономисты полагают, что каждый рубль, полученный от алкоголя, дает до 3 рублей экономического убытка. Тут и прогулы, и невыполнение планов, и брак, и травмы. Я-то думаю, что ущерб больше, ибо трудно подсчитать те же экономические убытки, например, за стенами предприятия.

Многие считают, что главный ущерб от пьяниц тунеядствующих. Мол, не работают. Да нет, по статистике пьяницы трудятся все и работают две трети алкоголиков. А вот как?

75 граммов водки понижают мышечную силу на 20— 40 процентов. Какой же работник из пьяного? Ну а если пришел с похмелья, допустим, фрезеровщик и запорол партию деталей? Заготовки испорчены, труд литейщиков насмарку, и в простое из-за него расточники, слесари, сборщики... А если пришел с похмелья не один только фрезеровщик?

Алкоголики и пьяницы работают, да 60 процентов прогулов — из-за них. А лечение?

В молодости я удивлялся одной семье... Здоровый, крупный отец и два сына под стать ему. Но все попеременно хворали — то больничный лист, то больница. Теперь-то я знаю, в чем дело,— они пьянствовали, поэтому простужались, ломали руки-ноги при падениях, разбивали головы в драках...

Хочу привести две впечатляющие цифры. Лечение цирроза печени обходится государству в 800 рублей. Стоимость выведения из шока отравленного, скажем, метиловым спиртом, обходится в 200—300 рублей, ибо больному переливают до 5 литров крови (60 рублей за литр), применяют различные дорогие лекарства, альбумины, протеины и т. д.

В наших больницах определенную часть коек занимают алкоголики и пьяницы. Кстати, не только у нас. Например, в Швейцарии 2 процента алкоголиков занимают до 30 процентов коек, а в желудочных отделениях — и все 50.

Я знаю заведующего отделением, который, дабы избежать поступления пьяниц, старается заполнить койки другими больными. И я понимаю его.

Иногда больные подолгу ждут места, чтобы обследоваться или сделать несрочную операцию. А пьяницу, подобранного на улице, обслуживают без всякой очереди. А как они ведут себя в больнице? Агрессивно, выражаются, врачей и сестер оскорбляют... Просто они уверены, что их будут лечить и на улицу не выставят. По-моему, это гуманизм наизнанку.

Да, у нас бесплатное лечение, но бесплатное лечение тружеников, а не пьяниц. Почему человеку, который, подлечившись, опять запивает, если не пьет уже в больнице, почему этому пьянице предоставляются такая же койка, такое же медицинское обслуживание и такое же питание, как и труженику? Почему нормальный человек должен лежать в одной палате с пьяницей?

Меня спросят: что же, не лечить их? Нет, лечить. Но, во-первых, платно, ибо здоровье свое пьяницы подрывают вполне сознательно. У него нет денег? Вылечить, заставить отработать и расплатиться с государством.

Во-вторых, сделать для них одну специальную больницу — городскую, областную, которую так и назвать: «Больница для пьяниц». И свозить туда всех алкоголиков. Кстати, это тоже борьба с пьянством. Стыд-то какой, лечился в «Больнице для пьяниц».

А травмы? Сколько я ни расследовал нарушений техники безопасности с тяжкими последствиями, без водочки там редко обходилось — виновный или выпил, или с похмелья.

В 1986 году в поселке Рощино бревном придавило рабочего. Я оказался свидетелем обсуждения этого случая. Обсуждали, кстати, товарищи пострадавшего.

— Бригадир не туда поставил кран, вот в чем дело...

— Да нет, дело в другом — инструктажа не было.

— При чем тут инструктаж? Все работали давно, дело знали. Пьяные были, вот от этого...

— В первый раз, что ли, пьяные? Пить умеем, а он не умеет. И полез под бревно.

— Нет, братцы... Он тоже пить умел, да в этот раз не закусил. Его и пошатнуло.

С последней версией все согласились, а я обомлел. Кто же виноват? Закуска?

Впрочем, что это я рассказываю поселковые истории, когда у всех на слуху недавняя история с теплоходом «Адмирал Нахимов», который затонул после столкновения с сухогрузом и унес с собой 415 жизней.

На теплоходе пили даже после введения антиалкогольных законов. Вот показания повара: «До известного указа пили, особо не скрываясь. После немного утихомирились, но кое-кто продолжал — правда, подальше от глаз. Например, работники ресторана собирались вечером «на жердочке», за рестораном. Пили ночь напропалую. Об этом, конечно, знало и командование».

Я не хочу сказать, что капитан и его помощники вели судно нетрезвыми — мне это неизвестно. Но я твердо убежден, что общая атмосфера, в том числе и пьянки «на жердочке», в конечном счете привели к кораблекрушению. Ибо все взаимосвязано, тем более в таком замкнутом социальном объекте, как теплоход.

Заканчивая разговор о материальном ущербе от пьянства, так и хочется сказать, что водка — единица экономическая.

Один директор завода на мой вопрос, что сдерживает работу, ответил не думая, так как все давно передумал:

— Смежники, жилищная проблема и водка.

Мне всегда казалось, что пить на производстве никого не приневоливают, а случается это стихийно, через премии, получки и дни рождения. Но вот рассказ молодого рабочего:

Сперва бригада ко мне приглядывалась. Я из кожи лез, чтобы понравиться. Все собригадники были старше меня, высокой квалификации... Как-то перед концом смены, они меня окружили — пять человек, я шестой.

— Влиться хочешь? — спросил бригадир.

— Куда? — не понял я.

— В коллектив.

— А разве еще не влился?

— Чтобы, влиться, надо влить,— усмехнулся Фомин, который был всего на два года старше меня.

— Короче, «прописаться»,— объяснил бригадир.

— А как?

— С тебя четыре «тети».

— Каких «тети»?

— Ну, четыре «пузыря»,— перевел Фомин.

Я догадался, И мне растолковали, что «прописка» — дело непременное, вроде оформления в отделе кадров. Короче, традиция.

В этот день бригадир отпустил меня пораньше. Я купил четыре «тети», то есть четыре бутылки водки, буханку хлеба и целую колбасину «диабетической». Устроились мы рядом с заводом, в недостроенном доме, в трехкомнатной квартире, на связках паркета.

— У кого «метр»? — спросил бригадир.

— У меня,— отозвался Фомин и вытащил граненый стакан.

Этим «метром» мы по очереди и выпили всю водку. Потом Фомин еще бегал...

На второй день мне почему-то было стыдно. Дрожали руки, инструмент не слушался, детали казались тяжелыми... Нездоровилось всем.

— Серега, сходи в лабораторию, поклянчи «ускорителя»,— попросил бригадир Фомина.

— Не дадут, просил...

Что такое «ускоритель», я уже знал. Спирт. Когда требовалось поспешить, инженер приносил нам бутылку спирта, который и ускорял дело.

Около двух часов дня бригадир вздохнул и сказал убежденно:

— Ребята, нужна «реанимация».

— Вам плохо? — испугался я.

— Опохмелка нужна,— объяснил Фомин.

— Иди к «контрабандисту»,— велел ему бригадир.

Мы скинулись. «Контрабандистом» звался один рабочий, умевший каким-то своим хитрым способом приносить на завод спиртное. Зато и подавал почти вдвое дороже. К трем часам у нас были четыре бутылки портвейна «Агдам», который мы и распили при помощи того же «метра».

— Убери «хрусталь»,— велел мне бригадир, кивнув на пустые бутылки.

Так я «прописался» в бригаду, заодно узнав, что такое «тетя», «метр», «ускоритель», «реанимация» и «хрусталь»...

История дикая. Думаю, что теперь такие откровенно алкогольные бригады изжиты. Казалось бы, на производстве ничто не подталкивает к пьянству. Работа — святое место. Да нет, подталкивает, вернее, способствует.

Разве можно себе представить, чтобы работники вырубили станки, отключили электростанцию, загасили домну, остановили стройку... и сели выпивать? Нет. Пьют, когда не подвезли раствора, стройматериалов, заготовок, технику... Пьют, когда нечего делать.

Расскажу несколько случаев, указывающих на связь пьянства с организацией работы, с социальным климатом на производстве...

На одном из заводов приметили, что больше всего пьяниц в шестом цехе. В проходной их задерживают, в вытрезвитель доставляют, в милиции штрафуют... Почему, отчего — не специально же цех комплектовался? Стали анализировать. И выяснили — цех без современной оснастки, заготовками полностью не обеспечивается, заработки плохие... Цех уже с год лихорадило.

Случай второй...

Собрание обсуждало пьяницу — дважды попал в вытрезвитель. Токарь. И вдруг все рабочие выступили за него. Администрация в недоумении. Бывало, что жалели хорошего человека или выпившего случайно. Этот же — пьяница со стажем, прогульщик, жена просила помощи... А рабочие защищают без всяких мотивов и смысла. Так и не наказали. Лишь потом все прояснилось...

За месяц до этого собрания начальник одного из цехов тоже побывал в вытрезвителе, о чем узнал весь завод. Директор пожурил его в кабинете и отпустил с богом. А токаря выставили на собрание. Разве могли рабочие примириться с таким неравенством?

Или вот еще интересный пример...

На территории завода, за складом готовой продукции, меж кирпичной стеной и цистерной, в травке да в крапивке, полукругом стояли пустые ящики. Здесь было что-то вроде клуба. И выпивали здесь. Когда началась антиалкогольная борьба, вопрос об этом «неформальном» месте подняли на общем собрании. Клеймили, ругали и каялись. И уже было решили ящики убрать, а место загородить и перегородить.

Тогда встал рабочий — между прочим, хороший труженик, не пьяница — и сказал примерно такую речь:

— Хорошо, место сроем... Рюмочные закрыли, в кафе после работы не пойдешь. На собрании все о производстве. А где поговорить? О том, что ребенок родился? Или, скажем, жена изменила? Или посоветоваться, сейчас брать отпуск или через месяц? Или о рыбалке с футболом?

И рабочие его поддержали. Решили-таки место срыть, но построить сауну, где и попариться можно будет, и поговорить.

Эти примеры подтверждают связь проблемы пьянства с целым комплексом социальных моментов, и прежде всего с гласностью, правдой и справедливостью.

Есть выпивки, которые производственными вроде бы не назовешь, а на работу влияют самым непосредственным образом. Примета «понедельник — день тяжелый» известна во всем мире. И породили ее, не сомневаюсь, воскресные гульбища, после которых трудиться тяжко. Это подтверждают и пословицы, уходящие в глубь веков: понедельник — похмельник; понедельник — поминки по воскресенью; исплошил понедельник воскресного пьяницу: в воскресенье пьет, а в понедельник кобылу ищет...

А ежегодные отпуска? В медчасти крупного завода мне сказали:

— Отдыхать некоторые мужчины идут усталыми, а возвращаются больными.

— Почему же?

— Пьют в отпуске больше...

Очередь в баню. Один из мужиков бесконечно перепускает — кого-то ждет. У него две сумки. Одна маленькая, обычная, из которой торчит веник; вторая вроде чемодана, из которой ничего не торчит. Наконец тот, кого он ждал, пришел. В очереди шум, ибо пришел не тот, а пришли те — человек десять. Мужику пришлось перед народом объясняться...

Бригада отпустила его, члена бригады, с обеда и велела купить водки и занять очередь в баню. Что он и сделал. Поэтому из большой сумки веника и не торчало.

Какое это пьянство — производственное?

Расскажу случай еще более спорный — под силу лишь юристам разобраться...

У одного работника лаборатории имелась странная привычка. Вернее, правило. В лаборатории он мог не спешить, болтать, решать кроссворды... Но стоило прозвенеть звонку, он стремглав несся домой, а жил он от работы в двух трамвайных остановках. Никогда не задержится, ни с кем не остановится, не поговорит...

Сотрудники ломали головы. Жена ждет? Дети? Больная мать? Собака не выгулена? Есть хочет? Или ежедневные свидания с любимой?..

Сотрудники не догадались, и бежал он не к жене с детьми и не к собаке... К водопроводному крану! Выпив перед самым уходом полстакана неразведенного казенного спирта, он несся развести его в желудке и опьянеть уже по большому счету.

Где он пил — на производстве или дома? Спирт на производстве, а разводил-то дома. И «несун» ли он? Если «несун», то как вынес — в желудке?

Иногда прочтешь в газете, что такая-то должность несовместима с пьянством. Скажите, а какая совместима? Ни должности такой, ни специальности не знаю. По-моему, современное производство таково, что оно исключает пьянство, я бы сказал, исторически. Автомобили, приборы, самолеты, роботы, машины... Найдется ли тут место человеку с похмелья?

И все-таки есть одна работа, несовместимая даже с запахом водочным. Я имею в виду руководителей всех рангов, которым управлять, которым воспитывать.

Как-то, еще до антиалкогольной борьбы, песочили рабочего за пьянки, которые он затевал в обеденные перерывы. Рабочий молчал, вздыхал, кряхтел, а потом и бухнул:

— Мне нельзя, а директору можно?

— Что болтаешь? — возмутился председатель цехкома.— Директор не пьет.

— Не пьет... Каждую неделю столы накрывают.

— Это же деловые гости. С других предприятий. Сравнил! Там банкет, а у тебя пьянка.

— А уж это кто как умеет...