НАДО
НАЧАТЬ
Оглавление
Здание старое и мрачное. Совсем рядом
грохочут электрички и бухают грузовики. Объезжают увязший автобус. Тротуары и дорожки
для пешеходов полны людей.
Дождь.
Мир перевернулся. Через четыре дня
рождество, а идет дождь. Дама в толпе пытается зонтом уберечь от дождя кроличий
жакет.
По мере приближения зарешеченные окна
здания сливаются с желтоватой окраской стен.
Я знаю, что это за дом. Каждый день
проезжаю мимо него в автобусе и смотрю в окно, не мелькнет ли кто за угрюмыми
решетками. И на этот раз взглянул в ту сторону.
Мы приостановились на секунду у входа и
вошли.
Она здесь никогда не была, и ей все
интересно.
Мне приходилось тут бывать, но и мне все
было интересно. В том числе и то, что интересно ей. Редактор. Весьма
привлекательная молодая женщина.
Нам сказали, что надо подняться по
лестнице наверх.
«Визит затянулся», — объяснила сестра.
Сидим на жесткой скамейке и ждем. Другие посетители сидят или стоят.
Недалеко от нас сидит мужчина лет
пятидесяти и держит в руках дамскую сумочку. Одет в зимнее пальто, другое
пальто наброшено на руку. Молоденькая девушка стучит в дверь. Когда
показывается сестра, что-то спрашивает. Не слышно, о чем говорят. Жаль. С
верхнего этажа по лестнице спускается мужчина в белом.
Санитар.
Почему служащую в больнице женщину
называют сестрой, а мужчину в белом халате не называют братом? И почему именно
в больнице у меня в голове возникают глупые ассоциации?
Санитар спустился на этаж ниже.
Мужчина в зимнем пальто с сумочкой в
руке й со вторым пальто, наброшенным на руку, нервно прохаживается.
Девушка переминается с ноги на ногу.
Прямо перед нами на стенде висит плакат и фотографии из словацкого фильма
«Долина». Скромно, со вкусом, безлико.
Посетитель вышел, и высокий молодой
доктор ведет нас через лабораторию в тесную комнатку с диваном, столиком, двумя
креслами и письменным столом в углу. На столе — черный телефон. На столике
перед нами — белая пепельница.
Не надо было приходить сюда с женщиной.
Или же с нами должна была встретиться женщина-врач.
Алкоголизм.
Самый злосчастный «изм» на свете.
Алкоголизм тут подобен ... библейскому яблоку, некоему символу греха перед
изгнанием из рая. Ну что ж, раз уж оно тут, перекладываем его из ладони в
ладонь, поглаживаем или по крайней мере делаем вид, что не знаем, в каком месте
его надкусить? Медлим. Мне это начинает нравиться.
Некоторое целомудрие говорит о хороших
перспективах на будущее.
Каким оно будет?
А каково настоящее «изма», начинающегося
понятным на всех языках существительным «алкоголь»? Что скрывается за ним в
сугубо научной литературе, пользующейся спросом у медиков, врачей и педагогов —
авторов этой литературы? Что подразумевается под алкоголизмом в других книгах,
в газетных статьях? Контуры одной из таких статей уже вырисовываются в голове
присутствующей здесь женщины-редактора.
Что понимается под ним в соответствующем
параграфе Уголовного кодекса и что думают о нем люди, стоящие у пивной стойки,
сидящие за столиками кафе или же произносящие тост на официальном приеме? Или
лектор, читающий свою лекцию в полупустом зале, и ответственный работник,
выступающий на производственном совещании, и тот же работник, вызванный своим
начальником «на ковер» за нарушение запрета о распитии алкогольных напитков на
рабочем месте?
И что думает об этом Жизка?
Надеемся, что выскажутся все.
Грудной ребенок на крестинах, устроенных
в его честь, еще ничего не думает об алкоголизме. Так же как ничего не думает
об этом покойник. Студент об этом уже кое-что знает, призывник в армию тоже, а
в худшем случае даже имеет некоторый опыт. И жених на свадьбе нередко
перебирает. Молодая наивно верит, что быстро отучит его от дурной привычки.
Сравнений и вопросов более чем
достаточно. Но надо начинать отвечать. Где?
Здесь. Сейчас.
В этой тесной комнате, в клинике, где
нет специального отделения для алкоголиков. Здесь, в этом отделении, где
эпилептик лечится рядом с шизофреником, но где лечится также и алкоголик,
который стыдится сознаться в своем алкоголизме. Стыд довольно естественный, так
как считается, что те, другие, не повинны в своем заболевании, тогда как
алкоголик в своем целиком виноват.
В самом деле виноват?
В какой степени? В какой степени
виноваты буфетчица, которая давала ему пить в долг, близкие родственники,
коллеги и друзья, виноделы далекого прошлого, цивилизация нашего столетия, мы,
входящие в широкое понятие «общество»?
Врач решил проблему своеобразно.
Пригласил пациентку.
Будем задавать ей вопросы.
Заверяем ее, что в качестве реванша она
может задавать вопросы нам, при этом все вымученно улыбаемся.
Профессию редактора скрыли.
Собственно, вот и кончилась эта
маленькая глава. Перед нами проходит история Марии.
«Любите людей и прощайте им
ошибки»
(Аврелий)
