Перед прыжком
Оглавление
Для большинства больных алкоголизмом
трезвость — это как первый прыжок с парашютом. К нему надо готовиться.
На заключительных занятиях ГП подробно
обсуждаются причины срывов и рецидивов. Подчеркивается, что наибольшую
опасность представляют установки больных на возврат к «контролируемому»
употреблению алкоголя. Они являются результатом непонимания хронического
характера алкоголизма — невозможности удержать в границах «нормы»
патологическое влечение, которое пробуждается от любой, самой малой дозы
спиртного. Желание выпить может обостриться из-за неумения регулировать свое
эмоциональное состояние, настроение. Привычка использовать алкоголь для снятия
напряжения очень сильна, а владеть собой без допинга обучаются не сразу.
Больных нередко преследуют чувство
дискомфорта, раздражительность и даже злобность, видимых причин для которых
нет. Эти признаки могут быть предвестниками возврата к пьянству. К сожалению, в
окружении больных встречаются сердобольные люди, чаще всего собутыльники и
собутыльницы, предлагающие им простой выход — выпить. Больных необходимо
научить распознавать ранние признаки приближения срыва, стимулировать к
немедленному обращению за помощью в таких случаях.
Восстановление эмоционального равновесия
лучше всего происходит при максимальной трудовой активности, сочетающейся с
индивидуальными склонностями: с занятиями спортом, закаливанием, регулярным
посещением русской бани и сауны, загородным отдыхом в любое время года,
соблюдением режима дня, правильным питанием — больные должны получить
соответствующие рекомендации. Не менее важно показать им возможности развития
культурных интересов.
В первые месяцы трезвости не только
психика, но и внутренние органы перестраиваются на новый режим работы. У многих
выявляются нарушения сердечно-сосудистой деятельности, функционирования почек,
печени и других жизненно важных органов. Алкоголь, долгое время разрушая их,
производил своеобразную анестезию, блокировал сигналы опасности (боли), поэтому
тревоги за здоровье у больных не возникало; их нужно предупредить о возможном
проявлении соматического неблагополучия и о том, что у некоторых больных даже
появляется позыв вернуться к употреблению алкоголя, чтобы избавиться от боли.
Важно вовремя получать необходимые консультации врачей, регулярно наблюдаться у
районных наркологов.
Можно прямо спросить у больных, готовы
ли они сохранить трезвость. В их ответах часто произносится слово «если».
«Смогу, если муж не подаст на развод», «если найду хорошую работу», «если
разменяю квартиру в районе, где нет прежней компании собутыльников», «если не
будет неприятностей на работе, в семье» и т. д. Все эти «если» — прямая дорога
к рецидиву и заведомое его оправдание. Необходимо убедить больных в том, что не
существует ни одной причины, объясняющей или оправдывающей возобновление
пьянства. Трудностей не избежать, они каждый день встречаются в жизни любого.
Нужно приготовиться к их преодолению, а когда не хватает сил — искать помощи у
близких. Еще раз напомнить о многих безуспешных попытках контролировать
употребление алкоголя в прошлом. Приводить в пример опыт других больных,
которым не удались эксперименты с «умеренным» питьем. Организовывать встречи с
бывшими пациентами наркологических учреждений для обмена опытом борьбы с трудностями
первого периода трезвой жизни, рассказа о радости, которую она дает в
дальнейшем.
Такие встречи проходят очень оживленно.
Члены группы интересуются всем: как удалось так долго не пить, не тянет ли
периодами, хорошее ли настроение в праздники, не отказались ли жена (муж)
вместе ходить в гости, что больше всего помогло сохранить трезвость...
Случается, что без таких встреч никак не
преодолевается барьер сопротивления лечению. Больные вопреки логике
отказываются признать, что трезвость — единственная дорога в их жизни, и
высказывают намерения употреблять алкоголь «умеренно». В этой ситуации многое
зависит от бывших пациентов. Приведем запись двух встреч с ними в мужской и
женской группах.
ТЕРАПЕВТ:
Сегодня у нас на занятии гость. Он —
ведущий инженер одного из научно-производственных объединений. Ю. Г. лечился
дважды. Впрочем, он расскажет все сам.
Ю. Г.:
Коротко скажу о себе. Мне 62 года, имею
взрослых детей — сына и дочь, внуки уже есть. Жена-инженер, как и я; много лет
преподает в вузе, кандидат наук. Как получилось, что в 21 год я оказался у
нарколога,— трудно сказать. Я тогда был слесарем-инструментальщиком. Сначала
выпивал изредка, потом вдруг понесло: запои, прогулы...
В наши годы построже относились к
нарушениям трудовой дисциплины. Вызвал меня мастер и сказал: «Юра, я знал, что
дело кончится этим, ты у меня давно на заметке. Вот тебе адрес, пойдешь к
врачу, удивительно хорошему человеку, скажешь, что я послал». И я пошел, не
зная, что меня ждет. Лечился, если это можно так назвать, всего 12 дней.
Привели мой организм в порядок, а на 12-й день доктор поговорил со мной два
часа. Из разговора я понял главное: как бы мне ни хотелось выпить, этого
никогда нельзя делать, иначе не избежать большой беды.
Запомнил я эту встречу. На 24 года
хватило мне слов врача. За это время не выпил ни капли спиртного. А когда
переехал в другой район Ленинграда — прослыл среди соседей и на работе
трезвенником. Никто уже и не предлагал выпить— ни в праздники, ни в получку.
Знали — это бесполезно. Окончил институт, вечернее отделение. Женился. Скоро и
жена перестала удивляться моей трезвости. В гостях пригубит рюмку, а меня от
уговоров выпить ограждает. А вот когда вернулся сын из армии, не выдержала и
говорит: «Выпей, Юра, шампанского, радость ведь какая у нас». Не знаю точно,
почему я согласился. Может, решил, что уже можно,— столько времени прошло.
На следующий день проснулся как ни в чем
не бывало. Надо же, думаю, и врачи иногда ошибаются — не пожизненная эта
болезнь, алкоголизм. Вечером мы выпили с сыном водочки. На следующий день в
бане — пива. Всего понемногу вроде бы. Только через неделю я обнаружил, что у
меня сосет под ложечкой — выпить хочется, так, что ни о чем другом думать не
могу.
С удивлением моя Валя встретила меня
вечером пьяным. Ничего не сказала. А на следующий день я уже дома не ночевал —
стыдно было вида своего, у приятеля остался, на работу тоже не пошел. Потом,
конечно, все пришлось рассказать жене. Через три недели после срыва
госпитализировался в наркологическую клинику. Уже более шести лет снова трезвенник,
можно сказать, в третий раз родился...
Приведем записи еще двух бесед с бывшими
пациентками на заключительных занятиях ГП.
В одной из групп женщин сложилось
пессимистическое отношение к будущему. Большинство сомневались, что могут
удержаться от срыва под влиянием трудных жизненных обстоятельств. На занятие к
ним была приглашена больная М., 6 лет назад успешно прошедшая курс лечения и
участвовавшая в групповой психотерапии.
ТЕРАПЕВТ, обращаясь к М.:
Не было ли у вас каких-либо трудностей в
течение этих 6 лет? Если были, расскажите, пожалуйста, как вы их преодолевали?
БОЛЬНАЯ М
Мне 44 года, работаю прорабом на стройке
уже 20 лет. Когда мой начальник буквально вынудил меня обратиться в
наркологическое отделение, я считала, что это недоразумение. Но, госпитализировавши»,
походив на занятия в группу, поняла, что ничем не отличаюсь от других больных,
что надо бросить пить навсегда.
После лечения дома меня встретили
хорошо. Давно не видели трезвой. Муж — инвалид войны, конечно, несправедливо
был обделен моей заботой. Не знаю, как он сумел выдержать несколько лет до
начала лечения. А вот с детьми — у меня их двое — стало твориться что-то
неладное. Они как будто решили: раз с мамой все хорошо, то им теперь можно
разгуляться. Сын, рабочий, 19 лет от роду, привел в дом 18-летнюю жену. На
регистрацию нас с отцом не пригласил, не счел нужным. Дочь, 17 лет,— стыдно
сказать, но скажу — лечиться от алкоголизма пошла одновременно со мной, да
сбежала на третий день и с тех пор дома появлялась 2—3 раза в месяц. Вынет потихоньку
из шкафа кофточку — мою или свою,— продаст. А где живет — не говорит. От
участкового узнала — в комнате у одного из тех, кого зовут тунеядцами — 6 мест
работы за год сменил. Уж не знаю, что она в нем нашла. Говорила: «Хочу помочь
ему стать человеком». В итоге ее отчислили из ПТУ. На работу не устраивалась. А
потом принесла домой ребенка. Сказала: «Мама, это твоя внучка, я ее уберечь и
воспитать не смогу, придется тебе это делать». И воспитываю до сих пор. А дочь
пришлось направить в лечебно-трудовой профилакторий.
Тут сын с женой стали себя как-то
странно вести. Поставили в кухне два мусорных ведра — видите ли, трудно им
мусор так часто выносить. Нет-нет да и заведут разговоры о размене квартиры, а
мы с отцом ждали ее 15 лет. Сын стал все чаще приходить домой пьяным, грубить.
Пришлось попросить в военкомате, чтобы взяли его в армию,— он имел временную
отсрочку. У них с женой к тому времени родился ребенок, но я предложила
невестке переехать к своим родителям, потому что ни уважения, ни какого-нибудь такта
в поведении у нее по-прежнему не было.
Вот так и жила эти 6 лет. Много поводов
было, чтобы сорваться, но я знаю, что горю моему это не поможет. Трезвость
стала моим естественным состоянием, я его очень ценю. Очень ждала сына из армии
и дочь из лечебно-трудового профилактория. Сын вернулся, с ним вроде отношения
наладились. А вот с дочерью снова беда — в день выписки позвонила по
междугородному: «Еду домой, заработала 500 рублей». Но мы с отцом так и не
дождались ее. А через неделю получили телеграмму из другого города: «Вышлите
денег на билет». Стало ясно, что дочь снова начала пьянствовать. А мы вновь
вынуждены были помогать ей — не чужая ведь, и плачет в минуты отчаяния, умоляет
не бросать. Родила сына, от кого — неизвестно. Теперь и внука воспитываю. Добилась,
чтобы она вновь пошла лечиться. Может быть, это наивно, но я надеюсь, что она
прекратит пить, без веры в это жить трудно!..
После рассказа М. больные задавали
вопросы, отражавшие не только их сомнения в будущем, но и неопределенность
собственных представлений о болезни и оптимальных способах ее преодоления.
— Вы не боитесь, что все-таки сорветесь
под влиянием всех этих неприятностей?
— Ну выпью, а что это даст? Облегчения
не будет даже на время, потому что сразу засвербят в голове две мысли: «Ой, как
хочется еще!» и «Ой, что будет завтра?» А завтра или послезавтра начнется
запой. Значит, добавятся неприятности — скандалы мужа, наказания на работе, так
как прогулов не избежать. А кто будет кормить и ухаживать за маленькими
детьми?..
— Вот потому вы и держитесь, что
ответственность на вас большая?
— А у вас или у меня раньше разве не
было ответственности перед собой и другими, когда мы сто раз повторяли, что не
будем больше пить, а все равно делали это?
— Вы принимаете для страховки
какие-нибудь лекарства, тетурам например?
— Нет, не принимаю. Я уверена в себе,
это самая лучшая страховка. Несмотря на мои беды, чуть ли не каждый день
радуюсь мысли, что я по-прежнему не пью.
— Вы так заняты домом, детьми, вам надо
выпутываться из неприятностей — почему вы тратите на нас время?
— Когда-то мне здесь помогли. Я могла
остаться раздавленной пьянством и презрением окружающих. Но поверьте, мне
страшно думать, глядя на вас, что вы не найдете сил, что у вас не хватит ума
быть трезвыми до конца ваших дней. Потом, я же мать, хоть и несчастная.
Теперь-то я понимаю, что разносила заразу пьянства, как это делали и вы. Мы с
вами виноваты перед многими. Мы не можем быть равнодушными к тем, кто бездумно
спивается.
Выбор бывших пациенток, приглашаемых на
такие встречи, зависит от состава групп и проблемы, для обсуждения которой
понадобился их пример.
Многие больные, у которых алкоголизм не
вызвал серьезного социального снижения, потери семьи, выраженных психических
нарушений, не оставил своей печати на физическом облике, склонны критически
относиться к тезису о хроническом течении этого заболевания, необходимости
абсолютной трезвости в будущем. На них сильное воздействие оказывают встречи с
бывшими пациентками, имеющими достаточно высокий социальный статус,
благополучными по внешнему виду. Вот фрагмент беседы с одной из них — А., 41
года, специалистом по АСУ, имеющей высшее образование и хорошую
профессиональную репутацию. Лечилась в стационаре после безрезультатного
прохождения курса амбулаторной терапии. Участвовала в краткосрочной ГП, а затем
поддерживающей ГП; ремиссия — 4 года. Примечательно, что больные на разных
встречах задают ей почти одинаковые вопросы.
— Глядя на вас, никак не скажешь, что вы
когда-то лечились от алкоголизма. Понимаете ли вы, почему заболели им?
— Все началось в юности, как ни странно,
с занятий спортом. Ездили с командой на соревнования в разные города, а
свободное время проводили в застольях. Трудно сказать почему, но так было
принято. Тогда и мысли не было, что это может привести к плачевному результату.
— А заметили ли вы, как перешли границу
между умеренным употреблением и болезнью?
— К сожалению, нет. Мне казалось, что я
в этом смысле ничем не отличаюсь от других. Все веселились, расслаблялись.
Иногда совершали поступки, о которых наутро жалели. Но казалось, что это
естественно, когда выпьешь. Первой заметила неладное мама. Не раз говорила, что
я под влиянием алкоголя стала вести себя намного хуже, чем раньше. Затем стал
укорять сын, сначала осторожно, а потом и в резкой форме. Говорил: «Мама, я тебя
пьяную не люблю». Неприятно это слышать от десятилетнего ребенка. С мужем мы
развелись, когда сыну был год, с алкоголем тогда это не было связано — не
сошлись характерами, как сейчас говорят. Начались неприятности на работе.
Помню, до чего было стыдно, когда однажды в понедельник мне сказали коллеги,
что в воскресные дни лучше бывать за городом, чем наливаться спиртным,
перегаром от которого вынуждены дышать другие. Но потом забылось. Да и
сослуживцы привыкли вроде. А когда стала звонить по утрам в понедельник и брать
отгулы или больничные листы, начальство осторожно предложило
проконсультироваться у нарколога. Я, естественно, отказалась, отговорилась.
Однако вскоре впервые прогуляла работу, затем еще несколько раз. Поставили
условие — или увольнение по 33-й статье, или лечение.
— Может быть, вы пили из-за одиночества
— замуж-то ведь так и не вышли?
— И сейчас не вышла — все кажется, что
снова не тот мужчина. Наверное, так и не выйду больше. А не пью же. И раньше
могла бы, но не было осознанной необходимости этого.
— Не страшно было первый раз пойти на
прием к наркологу?
— Страшно и стыдно. Одна бы и не дошла —
мама привела.
— Почему вам не помогло амбулаторное
лечение?
— Не понимала цели. На работе
успокоились, стали намного лучше относиться, дома тоже. Я отдохнула от компании
приятелей и пьянок. Подумалось, а что, если теперь пить понемногу? Но не вышло.
Через три месяца после лечения снова прогуляла работу. Сама попросила
госпитализировать в наркологическое отделение.
— Чем вам помогла группа?
— Во-первых, поняла, что больна и
никогда не должна прикасаться к спиртному. Во-вторых, за два года еженедельных
вечерних занятий поддерживающей психотерапии мы подружились. Никто из нас не
представляет, как можно обойтись друг без друга. Вместе ходим в сауну, ездим в
загородный лагерь для бывших пациентов, праздники и дни рождения отмечаем
сообща.
— Вас, наверное, сдерживает от срыва еще
и какое-нибудь лекарство?
— Ничего не принимаю со дня выписки.
Может быть, с медицинской точки зрения я не права, но считаю, что с самого
начала лечения надо рассчитывать на себя и не пользоваться никакими
«костылями».
Начиная трезвую жизнь, больные часто
испытывают сильное чувство вины за алкогольное прошлое. Осознав, как много
потеряно, они вглядываются в будущее и страшатся мысли о том, сколько предстоит
наверстывать. Перед выпиской и в первые недели после нее их может охватить
отчаяние, от которого недалеко и до рецидива. В таких случаях помогает простой
совет: не забывая о прошлом, не пугайтесь будущего — каждый день делайте хотя
бы маленький шаг по пути трезвости, тогда к вам вернется радость жизни,
самоуважение и уважение окружающих.
Нелишней оказывается и апелляция к
гражданскому долгу: избавившись от алкоголизма, став трезвенниками, больные не
имеют права быть равнодушными к судьбе тех, кто губит свою жизнь и жизнь
близких из-за пьянства, кто еще не нашел дороги к трезвости. Утверждая ее, не
следует ждать, пока кто-то пригласит в клуб или общество трезвости,— не теряя
времени, надо каждый день находить возможность сделать что-то конкретное,
ощутимое в борьбе за нее; изучать литературу по вопросам пьянства, алкоголизма
и их предупреждения, непременно знакомиться с каждым номером журнала «Трезвость
и культура» — органом Всесоюзного добровольного общества борьбы за трезвость;
учиться корректно и аргументированно вести спор с теми, кто отстаивает идею
умеренного употребления алкоголя; накапливать, обобщать и использовать в
дискуссиях собственный опыт трезвеннической жизни; поставить себе задачей
просвещать, убеждать, побуждать других к действиям, направленным на преодоление
пьянства и алкоголизма.
Выделенные здесь этапы групповой
психотерапии во многом соответствуют последовательности проведения
индивидуальной психотерапии, что и естественно. Они отражают ключевые моменты
ГП. Не исключены и другие подходы к их характеристике. Московские психологи Б.
С. Братусь и К. Г. Сурков разработали методику формирования установки на
трезвость у больных алкоголизмом, включающую также 4 этапа: мотивационный —
больных заинтересовывают в участии в ГП, например более быстрой выпиской;
ориентировочный — вводятся многочисленные мотивы трезвеннической жизни;
установочный — выбираются из них личностно приемлемые; деятельностный —
формируются конкретные планы будущей трезвеннической жизни.
Управление группой
При проведении ГП следует избегать двух
крайностей: излишней директивности и отсутствия руководства
психотерапевтическим процессом. Излишняя директивность, при которой терапевт в
своих мнениях и оценках выступает как непререкаемый авторитет, а поведение
членов группы регламентируется нормами, которые устанавливаются только им,
может свести на нет дискуссии и взаимодействие между членами группы и
превратить психотерапию в лекции. С другой стороны, отсутствие руководства
может привести к тому, что инициативой завладеют резистентные к
психотерапевтическим воздействиям больные, резонерством уводящие группу от
обсуждения актуальных проблем.
Оптимальным представляется такое
поведение терапевта, при котором он пользуется правом руководителя только в
крайних случаях, например когда необходимо пресечь негативную активность одного
из членов группы. Однако и тогда терапевт должен воздерживаться от окриков и
одергиваний, негативная активность становится предметом обсуждения группы,
коррегируется им. Преодоление конфликтов и сопротивления отдельных больных
является одним из важных факторов, определяющих успех психотерапии. В подобных
случаях терапевт, может, например, обратиться с вопросом «Как вы думаете, чем
объясняется такое поведение вашего товарища по группе?» Затем терапевт может
обобщить мнения, высказанные при обсуждении, показать, что сопротивление имеет
причины, связанные с особенностями понимания тех или иных вопросов, с
характером, взаимоотношений с другими членами группы или с особенностями
личности. Нельзя позволять членам группы устраивать судилище над теми, кто
открыто демонстрирует свой негативизм. Понимание и доброжелательность,
исходящие от терапевта, способствуют созданию психотерапевтической атмосферы.
Многое в поведении терапевта зависит от
конкретной ситуации, от характера обсуждаемых проблем, от стадии
психотерапевтического процесса. В начале курса ГП чаще приходится брать в свои
руки инициативу в ведении дискуссий, в большей мере выступать в роли
руководителя. В дальнейшем, особенно к моменту завершения занятий, между
терапевтом и членами группы возникают неформальные отношения, и он в большей
мере выступает в роли члена группы, управляя процессом психотерапии
преимущественно посредством анализа и комментариев того, что происходит. Однако
неформальные отношения не должны нарушать определенной дистанции между
терапевтом и больными. Личные проблемы терапевта нежелательно обсуждать вслух,
иначе его авторитет может быть поставлен под сомнение.
ГП лучше проводить двум терапевтам:
идеально — врачу и психологу. Одному терапевту приходится выполнять сразу две
отнюдь не простые функции: контролировать поступление к членам
психотерапевтической группы информации о различных аспектах алкоголизма и
организовывать такое взаимодействие между ними, которое в наибольшей степени
способствовало бы ее усвоению. В случае участия двух терапевтов каждый из них
выполняет лишь одну из этих функций, и при необходимости появляется возможность
меняться ролями. Участие двух терапевтов помогает им коррегировать свое
поведение на основе критического анализа динамики психотерапии.
Оптимальную позицию терапевта при
проведении ГП можно было бы определить одним словом — гибкость. Не случайно
многие авторы отмечают, что описание тактики поведения психотерапевта и
методики проведения ГП — достаточно сложное дело, поскольку при этом необходимо
учитывать множество разнообразных аспектов.
