Наука об алкоголе

Оглавление

13 января

То, чего я в глубине души боялась, сегодня случилось. Получила письмо из дому. Родители очень огорчены. Все родственники сплетничают обо мне. Я, неблагодарная, пишут родители, на несколько лет сократила им жизнь. Отец бранит, что я не могу быть им опорой в старости и что их ждет одно: дом для престарелых. Многое еще из письма камнем легло мне на сердце. Они никак не могут понять, как это я, мать двоих детей, могу чувствовать себя здесь хорошо. Отдают должное мужу, собственно за то, что он согласен со мной жить дальше. Надо послать им мудрый ответ. Что-то вроде: лучше, что я попала на лечение, чем если бы покончила с собой.

Психотерапевт: «Это проблема пожилых людей.

Вросли корнями и не выносят «пересадки». Не принимайте всерьез то, что они вам написали. Когда будете жить правильно и они в этом убедятся, все образуется. На это требуется время».

15 января

Меня заинтересовали новые методы лечения, которые применяются здесь. Особенно в связи с гипнозом. Знаю, что у гипноза старые корни. Его использовали в своих аттракционах странствующие фокусники-иллюзионисты. Это прекрасно описано в новелле Томаса Манна «Марио и волшебник». Поначалу я была Фомой неверующим. Мне казалось, что наши женщины притворяются, чтобы не обидеть врача. Но когда они изо дня в день клянутся всеми святыми, приходится им верить. В самом деле, какой лечебный эффект достигается с помощью гипноза?

Психотерапевт: «Если вам интересно, проведем с вами сеанс гипноза. Без театральных эффектов, конечно. Наверняка вам понравится».

 16 января

Прямо как в сказке. Стоит высказать желание, и вы готовы его исполнить. Я согласна на сеанс гипноза, если только вам позволит время.

Психотерапевт: «Пригласим вас, как только у нас обоих пройдет насморк».

Никак не избавлюсь от ощущения, что я тут всем в тягость, что всем мешаю. И вообще, что я не заслуживаю такого внимания к своей особе. Да. С уверенностью в себе у меня слабовато. Не знаю, поможет ли тут гипноз.

Психотерапевт: «Подойдите как-нибудь к пани О. Поговорите с ней. Помогите мне преодолеть ее недоверие к лечению и ко мне. Я был бы очень благодарен вам».

Спасибо, что доверяете мне, пан доктор.

18 января

На сеансе психотерапии пани О. сидела спиной к нам и тихо плакала. Мне ее было очень жаль. Самый подходящий момент что-то сделать и подбодрить ее. Я уже стольким людям причинила боль, что пора бы кого-то и утешить. Буду счастлива, если мне это удастся.

19 января

Насморк пристал ко мне как клещ.

Больше всего мучает головная боль. Моя несчастная голова, собственно, и привела меня к токсикомании. Хотелось быть героиней, но вот уже четыре дня, как не прекращаются головные боли. Завтра пойду к доктору К, может быть, она мне выпишет хотя бы аспирин.

20 января

Во время обхода врачей сегодня проявила полное непонимание. Смотрела на заведующего и решительно не понимала, что он от меня хочет. Только вы успокоили меня в коридоре, когда напомнили о такой важной для нас с Мартой вещи, как уход домой. Теперь уже не считаю дни. Знаю, что после двадцать четвертого, когда истекут три месяца моего пребывания тут, мне положено пробыть здесь еще месяц, ибо я направлена сюда по решению суда. Уже смирилась с этим. Пока тут Марта, можно выдержать.

Психотерапевт: «Не бойтесь, вы первая пойдете домой. Теперь все зависит от заведующего. Я попытаюсь повлиять на его решение объективной информацией о вас».

21января

Очень хотелось бы, чтобы заведующий поверил вам и сократил бы срок лечения. Но вряд ли, по-моему, он не настолько верит мне. Главное, что вы мне; доверяете.

Вчера мы с О. случайно остались одни и мне удалось заговорить с ней. Как мне показалось, она полностью покорилась судьбе. У нее не осталось никакой цели, никакой надежды. По ее словам, ей даже на бога нельзя надеяться, так как она неверующая. В излечение тоже не верит. Остается только повеситься. Поскольку отравиться не удалось. К вам, пан доктор, она относится без предвзятости, ей очень стыдно перед вами. Под конец она сказала, что разговор со мной для нее своего рода психотерапия, и ушла. Очень жаль ее, не знаю, как ей можно помочь.

Психотерапевт: «Пока постарайтесь вовлечь ее в обычную деятельность».

22 января

Нет известий из дому. Муж не приходит почти две недели. Как быстро летит время! Сегодня рассматривала фотографии детей. Когда фотографировала их последний раз, сыну было четыре, а дочурке — полтора года. С тех пор я ими больше не интересовалась. Все это из-за таблеток.

23 января

Пан доктор, меня пора выписывать. Поступили новые пациентки.

Я еще не говорила вам, что мне пришло в голову, когда меня везли сюда. Я сидела в санитарной машине сзади, мне захотелось открыть дверцу и выпрыгнуть. Но здравый смысл подсказал, что так я только выставлю себя на осмеяние.

24 января

Спасибо, что вы поговорили с моим мужем. Хорошо, что он услышал от вас, как я изменилась. Теперь я не могу думать ни о чем другом, кроме как об уходе отсюда. Надеюсь, что в аптеке ждут меня. У них постоянные проблемы с кадрами. Истинный кавардак. Я буду придерживаться ваших советов, что надо осторожно включаться в работу, так как там не выдерживают даже люди с хорошими нервами. Не знаю, правда ли, но фармацевт из районной аптеки говорила моему мужу, что моя заведующая (не проработавшая в этом качестве и года) будто бы хочет уйти. Посмотрим, главное выдержать!

26 января

Сегодня приятный день. После обеда ходили пешком в Червеную Скалу. Когда добрались до цели, было уже четыре часа. Попили кофе, выкурили по сигарете и пошли на автобус. Медсестра доверяет нам, уже не заставляет по возвращении подуть в трубку. Это награда за наши старания.

Заведующий, правда, сумел нам испортить вечер. В начале десятого ворвался в комнату отдыха и буквально выгнал нас. Непонятно, но ему, видимо, не понравилось, что у нас хорошее настроение и мы не отлеживаемся в комнатах.

27 января

Сегодня на собрании я была готова провалиться; сквозь землю. И не потому, что чувствовала себя виноватой. Меня смутила та заинтересованность, с которой все посмотрели на меня, когда зачитывали имена сдружившихся в больнице парочек. Как известно, тут ничего нельзя скрыть. Мы с Д. не скрывали, но и не афишировали взаимной симпатии. Общались только в комнате отдыха, а там всегда много народу.

Собственно, тут и говорить не о чем. Ничего не было. Мне неловко говорить о таких вещах. Хотя мне за тридцать, в любовных делах по сравнению с современными девушками я, можно сказать, начинающая. Если бы Д. вел себя хотя бы с чуть большим апломбом и настойчивостью, он не вызвал бы у меня никакой симпатии. Честно говоря, мне как женщине немного льстило, что он считал меня достойной внимания. Его интерес вернул мне мою прежнюю уверенность в себе. У, меня не было никаких грешных мыслей. Ведь даже муж был в курсе всех моих здешних дел. Теперь я особенно почувствовала, насколько была неправа, выказывая мужу недоверие. Как же плохо человеку, когда ему не верят или выдумывают про него всякое. Но бесстрашных писателей анонимных писем не интересует действительное положение дел. Их цель — все усложнить и запутать. Нет ничего хуже, чем верить анонимкам.

Психотерапевт: «К сожалению, вы попали под «генеральную чистку». Я знаю, что вы «чисты». Но у нас была возможность убедиться, как вы умеете справиться с трудными неприятными ситуациями. Воспринимайте это как шутку».

28 января

Пан доктор, у вас дар делать человека счастливым.

Ваше мнение для меня значит очень много. И теперь я чувствую себя счастливой.

Знаю, что являю собой тяжелый случай токсикомании с рецидивами. Но даже если бы у меня не было близких, ради которых стоило бы воздерживаться, я бы это сделала ради вас. Мне хорошо помнится ваш тогдашний разговор с заведующим. Во время обхода вы сказали ему, что если мы с Мартой обманем, то вы уйдете отсюда. Вы, наверное, пережили немало таких обманов. И все же доверяете нам. А также другим. Для меня нет ничего важнее доверия тех, кого высоко ценю.

29 января

Пан доктор, мне пора уходить отсюда. Если бы вы знали, как меня раздражают некоторые женщины из нашей группы! Едва ползают. Словно живые трупы. Нас с Мартой считают беззаботными существами. Удивляются, что мы умеем смеяться и радоваться мелочам. Не знаю, кто из нас ошибается: я или они. Нельзя же все время каяться. Многое предстоит исправить. Но я не могу всю жизнь ходить с выражением мученичества и уничижения. Хотя я и каялась в содеянном, покаяние не в моем характере.

У меня будут проблемы и трудности. Но они были и тогда, когда я не увлекалась наркотиками. Может быть, даже больше, чем в период токсикомании. Тем не менее удавалось все решить разумно, без скандалов.

Психотерапевт: «Я очень доволен вами. У вас нормальные мысли, радуетесь мелочам. Это правильно. Так и держитесь. Жаль, что у вас не другое образование. Надеюсь, однако, что вы сумеете быть для себя хорошим терапевтом».

30 января

Мне тоже кажется, что если бы я не была медиком, то никогда бы не узнала трагической участи токсикомана. К сожалению, я и то и другое. Но врачи тоже порой поступают неправильно. Желая поскорее избавиться от назойливых пациентов, они не очень вникают, действительно ли тем необходимо то или иное лекарство, и выписывают то, что просят. Не хочу обобщать, конечно, не все врачи так поступают. Но мне не раз приходилось бывать в следующей ситуации: 

Пациент: «Дайте мне, пожалуйста, пачку такого-то лекарства. Не могу спать, а идти к врачу нет времени».

Провизор:   «Врач должен обследовать вас и выяснить причину бессонницы. Лекарство без рецепта! дать не могу».

Пациент: «Но я не сплю по такой же причине, что и мой знакомый X., а ему врач прописал этот препарат. Дайте, пожалуйста».

На другой день пациент победоносно приносит мне рецепт. На это возразить нечего.

Именно потому, что я сама познала зависимость от лекарств, испытала, что значит быть их пленником, И знаю, какие это причиняет муки, меня всегда злят равнодушие и недобросовестность врачей, способствующих увеличению числа токсикоманов. Я жалела и жалею таких людей.

1 февраля

Получила письмо от мужа. После обеда занималась подсчетом показателей, характеризующих состояние нашей группы. Вдруг кто-то постучал, и в дверях показался мой муж. Рада, что его так тянет ко мне. Самая приятная из сообщенных им новостей: сын успешно закончил первое полугодие.

Меня отпустили до шести часов вечера. Мы прекрасно провели время.

3 февраля

Вопреки мнению доктора К., который подчеркивает, что я здесь на принудительном лечении, заведующий решил считать мое лечение завершенным.

В последнее время у нас с Мартой сияющий вид.! Как вы отметили, пребываем в «эйфории». А услышав о решении заведующего, обнялись и закружились по комнате. Немного жаль покидать больницу. И вас, пан доктор. И Марту. И вообще всех, кого я здесь полюбила. Пребывание у вас стало рубежом в моей жизни.

Мне кажется; самые прекрасные дни не те, которые приносят необычные и волнующие переживания, а те, которые дают нам простые и тихие радости.

Психотерапевт: «Это уже пахнет философией!»

4 февраля

Я тут молодею на глазах. Испытываю молодые чувства: мечтаю, у меня хорошее настроение, полна дружелюбия и оптимизма.

Вместе с тем отдаю себе отчет: мне предстоит сделать окончательный выбор между токсикоманией и любовью к близким. Я за второе. Пока не поздно. Любовь и терпение тоже не безграничны. Сейчас меня простили, может быть, в последний раз?

6 февраля

Говорят, страдания облагораживают человека, делают его мудрее и добрее. И чтобы стать настоящим человеком, надо пройти через горнило страданий. Надеюсь, что я свой бой выиграла. Прошла через кризис, пусть и не без потерь. Мои глаза снова смотрят открыто и прямо, сердце тоскует по домашнему теплу, жаждет любви.

7 февраля

Чем ближе день моего ухода, тем меньше насморк. И убывает моя уверенность в себе, которую я тут обрела. Трудно будет вернуться к повседневным заботам.

Психотерапевт: «Согласен с вами».

9 февраля

Немного устала от прогулки в Мурань. Посидели в местном кафе. Там было полно дыма и тупых сытых лиц. Могу похвастаться поклонником. Шестидесятилетним. Держался степенно и называл нас «пани инженеры», невзирая на протесты своего пьяного товарища, пренебрежительно сказавшего, что эти-де из Передней Горы. Он был доволен собой и тем, что он не из Передней Горы, хотя едва хлопал глазами. Когда поднялся, с трудом прошел между столами.

10 февраля

Мне казалось, что в день выписки буду самым счастливым человеком в мире. Это не совсем так. Благодаря вам за неполных четыре месяца я из безжизненного инертного создания превратилась в совершенно другого человека. У меня нет иллюзий, что дальше все пойдет как по маслу. Но трудностей я не боюсь. Или все же? Мне приснился плохой сон, который напугал меня.

Будто бы я дома, у родителей. И пью как сапожник. Когда нет стакана, пью из плафона от лампы. Знаю, что на меня смотрят. Испытываю смертельные муки, но спирт не дает покоя. Все время подкрадываюсь к нему. А по пятам за мной ходит мама. Утром проснулась мокрая как мышь. Очень обрадовалась, что это только сон и я здесь, в Передней Горе.

Психотерапевт: «Вполне естественный сон. Он выражает тревогу, которую вы испытываете, поскольку боитесь будущего. Такой сон — хороший признак. Он говорит о вашем глубинном решении жить нормальной жизнью. Не стройте себе иллюзий. Первое время вы будете сталкиваться с различными замечаниями и кривотолками. Кое-кто будет завидовать вашей силе и серьезности. Не обращайте на них внимания. Они не стоят того».

11 февраля

Говорю с вами в последний раз и не могу сказать, что мне весело. Жаль расставаться. Не хотелось бы, чтобы завершение лечения означало бы окончательное прощание с вами. Весной тут будет красиво. Иногда мы не знали, куда ехать отдыхать на машине. Теперь будем приезжать сюда- за душевной поддержкой, когда она понадобится. Еще раз до свидания и спасибо за все.

Я ее не видел, но это подлинный случай.

Ее монолог и беседы психотерапевта восстановлены в точности по истории болезни.

Она ведет здоровый образ жизни.

«Никакой подарок не возвышает так дарящего и одариваемого, как доверие»

(Г. Торо)