Наука об алкоголе

О ХИЩЕНИЯХ ФУРАЖНОГО ЗЕРНА В КОЛХОЗЕ

 Оглавление

Товарищи народные судьи! Проведенное на предварительном и судебном следствии всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств уголовного дела о хищениях в колхозе им. Мичурина Собинского района фуражного зерна в количестве 5370 кг позволяет мне утверждать, что обвинение подсудимых покоится на прочном фундаменте бесспорных доказательств: фактические обстоятельства дела предельно точно соответствуют действительности, объективная истина установлена с абсолютной достоверностью. Тут, как говорится, ни убавить, ни прибавить ничего нельзя. Краткая формула обвинения такова: бывшие бригадиры Волосовской бригады — Петляев и Азиковской — Мусина, являясь материально ответственными должностными лицами и используя в корыстных целях то обстоятельство, что им правлением колхоза были выданы в подотчет деньги на покупку шерсти у населения, совершили в ноябре прошлого года, по предварительному сговору с трактористами Тарасовым и Мусиным, хищение путем растраты вверенного им фуражного зерна, которое частично было продано, но, главным образом, обменено на шерсть, а полученные в подотчет деньги, равно как и деньги, вырученные от продажи зерна, обращены в свою пользу, а именно:

Петляев в четыре приема похитил и растратил 3650 кг фуражного зерна на сумму 828 руб., в том числе 1900 кг на сумму 418 руб. совместно с Тарановым;

Мусина в два приема похитила и растратила 1720 кг фуражного зерна на сумму 386 руб. 40 коп., в том числе 10ОО кг на сумму 220 руб. совместно с Мусиным.

Действиям подсудимых дана правильная юридическая квалификация по ч. 2 ст. 92 Уголовного кодекса РСФСР, предусматривающей, в частности, уголовную ответственность за совершенную повторно или по предварительному сговору группой лиц растрату вверенного виновному общественного имущества.

Как осуществлялись преступные махинации? В конце октября прошлого года Петляев и Мусина были приглашены в правление колхоза и получили задание в течение ноября закупить у жителей близлежащих деревень Суздальского района 100 кг шерсти по цене 10 руб. за один килограмм. На приобретение шерсти им было выдано в подотчет по 500 руб. Зачем понадобилась колхозу шерсть? Колхоз обязан заниматься производством, а не закупкой шерсти. Оказывается, «ларчик просто открывался»: за последние годы в колхозе значительно сократили поголовье овец, а план продажи государству шерсти оставался прежним, его надо выполнять. Такое положение объясняют просто: овцеводство в колхозе — нерентабельная отрасль, для овец не хватает хорошего сена и других кормов. Приведенные доводы, разумеется, нисколько не оправдывают нарушения производственного плана. При должной заботе правления колхоза можно и нужно решить возникшие проблемы, а не вставать на путь обмана государства.

Районные организации, коим прокуратурой внесена соответствующая информация, очевидно, предъявят строгий спрос к руководителям колхоза за нарушение государственной дисциплины и очковтирательство в отчетности о выполнении плана производства и продажи шерсти.

Противоправный характер комбинации с закупкой шерсти у населения, конечно, понимали Петляев и Мусина, а поэтому не замедлили воспользоваться благоприятной для их корыстных побуждений ситуацией. Неправое дело всегда порождает вредные последствия. Петляев первым сообразил, что расходовать полученные в подотчет деньги на закупку шерсти крайне нежелательно. Вспомнил он и другое: деревенские жители охотно продавали шерсть заготовителям потребкооперации, но с условием встречной продажи им комбикормов. Петляев связал эти соображения в один узел и решился на аферу: обменять на шерсть вверенное ему фуражное зерно, а полученные в конторе колхоза деньги прикарманить.

Так сформировался умысел на хищения, а затем последовали поразительные по своей демонстративности воровские действия. 2 ноября Петляев предложил трактористу Таранову погрузить на тракторный прицеп 20 мешков пшеницы и пшеничной крупы, хранившейся в приферменной кладовой, вместе с ним выехал на тракторе в деревни Фомицино и Петраково, в каждой из них провозгласил торгашеский клич: «меняю пшеницу на шерсть!» На этот призыв быстро собрались владельцы скота, принесли шерсть и обменяли ее на зерно. На этот раз Петляев не посвятил Таранова в существо махинации, но по возвращении в д. Волосово счел нужным предупредить: «Смотри, Коля,не проболтайся, никому ни слова!» Этот эпизод хищения не вменен Таранову в обвинение, он не состоял в сговоре с Петляевым, хотя после разговора с ним и уразумел: бригадир творит что-то неладное. Через 10 дней Петляев дал ключи от кладовой Таранову и предложил: «погрузи завтра спозаранку 20 мешков пшеницы и подъезжай к моему дому — мы вместе поедем в Петраково». Таранов в ответ: «ищи другого тракториста, я не согласен ехать — это же воровство!» Петляеву ничего не оставалось, как умиротворить Таранова: «главное — не болтай, а я в долгу не останусь». Таранов воссиял и пунктуально выполнил задание. 13 ноября Петляев обменял в д. Петраково одну тонну пшеницы на 20 кг шерсти, а на обратном пути в Волосово вручил соучастнику хищения 24 руб., и тот остался довольным. Вот, оказывается, как дешево стоит совесть и честь Таранова, он с прискорбным спокойствием продался за два червонца, которые благополучно и пропил за два дня. Условия обмена, как вытекает из показаний Дурнова, Корзиной, Глыбиной и других владельцев шерсти, были таковы: один килограмм шерсти за один мешок зерна весом 50 кг.

Петляев почти выполнил задание правления колхоза по заготовке шерсти за две поездки, но прекратить избранный им способ хищения не захотел; он знал, что в кладовой еще есть зерно, без которого колхозный скот «как-нибудь перебьется», а ему, Петляеву, терять источник наживы крайне не хотелось. Хищения продолжаются, но не в порядке обмена зерна на шерсть, а путем продажи его за наличный расчет.

Третий вояж соучастники хищения совершили 24 ноября в д. Козики, где Петляев продал сельским жителям 18 мешков пшеницы за 180 руб., из которых выделил Таранову 30 руб. «на пропой». Таранов был рад и такой подачке, а вот Петляеву делиться ворованной добычей было просто невмоготу, отчего он 28 ноября не прибегнул к услугам Таранова, а вывез с Макаровым 15 мешков пшеницы в д. Козики, выручил 150 руб. и ни рубля не дал трактористу, объяснив ему, что «пшеница идет на закупку шерсти». Опять — шерсть! Шерсть во всей этой жульнической истории — камуфляж, прикрытие хищений. А Макаров — простак, ему и невдомек, что бригадир погряз по уши в хищениях.

Необходимо отметить: покупатели зерна знали, что на приусадебных участках колхозники пшеницу не выращивают, понимали, что покупают краденое зерно. Иначе говоря: Прозоров, Гаврилов и другие лица, показания которых мы выслушали, совершили преступление — заранее не обещанное приобретение имущества, заведомо добытого преступным путем, предусмотренное ч. 1 ст. 208 Уголовного кодекса РСФСР. На предварительном следствии вопрос об их ответственности не решался, в связи с чем я прошу суд вынести частное определение, довести до сведения исполкома сельского Совета народных депутатов о противоправных действиях упомянутых граждан для применения к ним мер общественного воздействия. Полагаю, что обсуждение на сельском сходе будет хорошим дополнением к тем мерам, которые уже предприняты следователем: приобретенное заведомо похищенное зерно изъято у покупателей и возвращено колхозу. Кстати замечу, что в отношении граждан, производивших обмен шерсти на зерно, применять такие же меры, как к скупщикам зерна, никак нельзя: они, добросовестно заблуждаясь, считали, что обмен производится на законных основаниях.

Обратимся к махинациям Мусиной. Она действовала по такому же сценарию, какой был у Петляева. Мусина 14 ноября дала указание своему мужу — трактористу Мусину погрузить в прицеп 18 мешков пшеницы из при-ферменной кладовой и вместе с ним на тракторе отправилась в д. Новоселку, где и обменяла зерно на шерсть. Мусина не посвятила своего мужа в воровской характер совершенной экспедиции, в связи с чем новоселовский эпизод хищения не вменен Мусину в обвинение. По приезде домой Мусина все-таки не удержалась и высказала мужу свое удовлетворение: «вот так надо добывать деньги, я в один день без труда заработала 180 руб.». Мусин не преминул высказать тревогу: «что ты, дура, делаешь, ведь нас посадят». Но жена Мусина — не просто жена, она — бригадир, непосредственный начальник мужа на работе. Да и не только на работе. В их доме, по словам Мусина, жена «верховодила во всем». Не случайно ведь в разговоре о хищении зерна Мусина так цыкнула на мужа, что он мгновенно и покорно присмирел, а 24 ноября безропотно принял участие в воровстве: супруги вывезли в д. Козики 25 мешков пшеницы и обменяли ее на шерсть. Условия обмена у Мусиной были более «рачительными», нежели у Петляева. По утверждению Калининой, Горячевой, Лапиной и других жителей д. Новоселки и Козики, эквивалент обмена был таков: один килограмм шерсти за один мешок зерна весом 40 кг.

Как распорядились Петляев и Мусина присвоенными колхозными деньгами? Петляев большую часть «выручки» пропил, «кутнул — как он выразился — в ресторане «Русская деревня» во Владимире». Да и в своей родной деревне к нему зачастили приятели-собутыльники, у которых развит прямо-таки собачий нюх насчет возможности выпить «на дармовщинку». Петляеву пришлось раскошеливаться, угощать «друзей».

Мусина поступила с похищенными деньгами так же, как и Петляев. На вопрос судьи она ответила: «израсходовала украденные деньги на празднование своего юбилея, зарплату тратить было жалко». И действительно, Мусиной недавно исполнилось 50 лет, по поводу чего она устроила пышное застолье. Нельзя сомневаться в том, что многие жители деревень Волосово и Азиково догадывались, а некоторые наверняка знали о преступных комбинациях Петляева и Мусиной, но делали и теперь делают вид, что ничего не знают, ничего не ведают. Скрыть в небольших деревеньках столь существенные события положительно невозможно! Здесь все и всё знают друг о друге.

Корень зла в данном и в ряде других случаев содержится в равнодушии некоторых людей к происходящим в общественной жизни негативным явлениям, наносящим вред интересам государства и народа. Обывательское равнодушие способствует нарушениям закона. Наша Конституция обязывает каждого гражданина СССР бороться с хищениями и расточительством государственного и общественного имущества, всемерно содействовать охране общественного порядка. Обыватели же рассуждают так: вмешиваться в «чужие дела» — хлопот не оберешься и врагов себе наживешь, лучше жить спокойно и ничего не замечать. Обывательская психология чрезвычайно вредна: воры, расхитители подсознательно чувствуют как бы моральную поддержку со стороны равнодушных людей. Необходимо принимать эффективные меры к воспитанию у советских людей чувства высокой гражданственности, хозяйского, ответственного отношения к общественному богатству.

Не могу, товарищи судьи, обойти молчанием вот какое обстоятельство: фактически мы рассматриваем два самостоятельных уголовных дела о хищениях зерна группой Петляева и группой Мусиной. Хищения совершены в одном колхозе, в одно и то же время, одинаковым способом, похищенное зерно обменивалось на шерсть в ряде случаев в одних и тех же деревнях. Конечно, совпадений много, можно предположить, что Петляев, первым начавший преступные операции, поделился воровским опытом с Мусиной или даже выступил в роли подстрекателя, склонившего ее к совершению преступления. Но это всего лишь предположения, из которых нельзя делать конкретные выводы. Совместное участие Петляева и Мусиной в совершении преступлений не доказано, да оно и не вменялось им в вину. Есть, правда, одно важное связующее звено, которое признано в качестве основания для соединения двух дел в одно следственное производство. Как Петляев, так и Мусина проявили без страха и сомнений прямо-таки молниеносную решимость на совершение хищений потому, что в колхозе вовсе не было учета кормов: главный бухгалтер списывал фуражное зерно на корм скоту сразу же после поступления в бухгалтерию от заведующего складом накладных на получение зерна бригадирами, не требуя от них отчетов о фактическом расходе кормов. Для корысти раздолье: корысть, как правило, орудует под крышей бесхозяйственности и бесконтрольности. Главный бухгалтер рассуждал так: коль получил бригадир зерно — значит израсходовал. Принято решение направить в правление колхоза представление следователя о привлечении виновного к дисциплинарной ответственности и необходимости принять меры к тому, чтобы обеспечить на будущее надежную и полную сохранность колхозного имущества.

Почему Петляев и Мусина без зазрения совести позарились на колхозное добро? Живут в достатке, материальной нужды не испытывают, а вот подвернулся удобный момент — гребут «под себя», жульничают, втаптывают в грязь свое человеческое достоинство. Совершенно определенно можно сказать, что эти люди только с внешней стороны казались порядочными, а внутренняя их сущность была поражена язвой корысти и алчности. Отсюда и неспособность дать вразумительную моральную оценку случившемуся. Мусина говорит, что «на воровство толкнула жадность, думала: все обойдется». А где же совестливость, как оправдаться перед судом собственной совести, неужели совесть вовсе утрачена? Я полагаю, что теперь Мусина понимает всю абсурдность своих действий. Она сделала первый шаг к исправлению: повинилась перед судом и членами колхоза, почти в полном составе присутствующими на судебном процессе, попросила у своих взрослых детей прощение за то, что она не только исковеркала свою судьбу, но и навлекла стыд и позор на свою семью. Петляев также раскаивается, но это «своеобразный» человек. В прошлом он был осужден за кражи личного и государственного имущества к трем годам лишения свободы, и хотя теперь он считается не имеющим судимости, я называю этот факт как памятную веху на жизненном пути подсудимого. Примечательно и другое: Петляев тогда, как и теперь, покаялся перед судом. Получается: грешит и кается, кается и грешит.

Как знать, возможно получится так — а в это хочется верить,— что Петляев теперь раскаивается искренне и из судебного процесса вынесет должный моральный урок на всю оставшуюся жизнь.

Приведенные в моей речи факты достаточно полно отражают нравственно-психологический облик подсудимых. А как о них отзывается правление колхоза? Характеристики на всех подсудимых даны положительные, если не сказать — исключительно хорошие. Нельзя оспаривать содержащиеся в них многие положения: Таранов и Мусина к труду относились добросовестно, нормы выработки перевыполняли; Мусина из рядовых колхозниц выдвинута на должность бригадира; как Мусина, так и Петляев, в основном, обеспечивали выполнение производственных планов бригад. Все это правильно: подсудимых надо оценивать всесторонне, не замалчивать положительных качеств, не рисовать их портреты одной черной краской только потому, что они оказались на скамье позора. Но против отдельных выводов, указанных в характеристиках на Мусину и Петляева, я решительно восстаю. В них записано, что Петляев и Мусина являются принципиальными, требовательными к себе и подчиненным руководителями бригад, добросовестно относящимися к служебному долгу. Это — абсурд! Такие выводы сделаны по правилу: бумага все выдержит. Расхититель народного добра не может быть принципиальным и верным служебному долгу. Воровство и принципиальность, как вода с огнем, несовместимы между собой. Правлению колхоза следует критично подходить к составлению характеристик.

Товарищи судьи! При разрешении вопроса о наказании подсудимых необходимо иметь в виду два важных обстоятельства.

Во-первых. Ответственность Петляева, Мусиной и их соучастников усугубляется тем, что они похитили фуражное зерно в очень трудное время: колхозу вследствие неблагоприятных погодных условий не удалось заготовить в достатке корма, а это обусловило необходимость существенного уменьшения рационов кормления скота в зимний стойловый период. Как не дрогнули сердца и руки подсудимых, когда они прямо-таки обрекали на какое-то время колхозный скот на полуголодное содержание?! В этой связи вытекает вывод: после отбытия основного наказания нельзя допускать Петляева и Мусину к казенному амбару.

Во-вторых. Все подсудимые чистосердечно раскаялись з содеянном, полностью возместили причиненный колхозу материальный ущерб; Мусина, Таранов и Мусин совершили преступления впервые. Эти факты смягчают ответственность подсудимых. С учетом сказанного я считаю, что народный суд поступит обоснованно и справедливо, если приговорит:

Петляева — к четырем годам, Мусину-к двум годам лишения свободы в исправительно-трудовой колонии общего режима без конфискации имущества, с лишением их права занимать, после отбытия основного наказания, материально ответственные должности сроком на три года;

Таранова и Мусина — к одному году исправительных работ по месту работы сроком на один год, с ежемесячным вычетом из заработка каждого осужденного по 20 процентов в доход государства, без конфискации имущества.

Ваш приговор будет выражать непримиримое отношение советского суда к хищениям народного достояния — этим возмутительным явлениям, глубоко чуждым самой природе нашего социалистического строя.