Алексей Яковлевич КОЖЕВНИКОВ (1836—1902)
А. Я. Кожевников — выдающийся русский невропатолог, один из основоположников невропатологии в России. Профессор Московского университета. Открыл особую форму корковой эпилепсии — «кожевниковскую эпилепсию». Изучал морфологию ядер мозга и проводящих путей, один из первых в мире описал многие невропатологические синдромы (алкогольный паралич, сенсорная афазия, миастения и т. д.). Автор классического труда «Особый вид кортикальной эпилепсии» (1894) и учебника «Курс нервных болезней» (1889).
Об алкогольном параличе (paralysis alcoholica). Скачать всю статью в формате Word
Часть 1.
Читать часть 2
Читать часть 3
Более точные сведения об алкогольном параличе принадлежат исключительно новейшему времени; но так как болезнь эта встречается нередко и представляет очень много интереса как в практическом, так и в научном отношении, то нет ничего удивительного, что литература этого предмета уже теперь сделалась очень богата: не только описано очень много отдельных случаев, но существуют полные монографии об этой болезненной форме. Тем не менее и до сих пор многие вопросы, касающиеся алкогольного паралича, остаются еще неразрешенными или спорными; ввиду этого мне казалось нелишним опубликовать и некоторые из собственных наблюдений. При этом из довольно большого числа случаев алкогольного паралича, которые мне пришлось наблюдать в последние годы, я остановлюсь только на тех, которые окончились летально и где было возможно не только наблюдать клинические явления, но и сделать подробное анатомическое исследование. Таких случаев у нас было пять. Я сначала опишу эти наблюдения, а потом перейду к общим замечаниям относительно их.
Наблюдение 1-е. Мужчина 45 лет; многолетний abusus spirituos.; было delirium tremens; медленное развитие параличных явлений. При поступлении в клинику — глубокое изменение психической деятельности, паралич нижних конечностей; paresis et ataxia верхних; слабая деятельность сердца; кровавая рвота; быстро наступивший летальный исход. Начинающееся перерождение мышечных волокон; резко выраженная neuritis multiplex paren- chymatosa нервов конечностей, а также п. vagi; разбухание осевых цилиндров в спинном мозгу; атрофические изменения мозговой коры в небольшой степени; жировое перерождение сердечной мышцы; cirrhosis hepatis.
Карл В., 45 лет, служащий на Курской железной дороге смотрителем кладовой (старший кладовщик), поступил в нервную клинику 13 декабря 1885 г. с очень значительным расстройством движений в конечностях, особенно нижних, и с глубоким изменением психической деятельности. Вследствие этого последнего обстоятельства нам удалось собрать только самые скудные анамнестические данные о нашем больном, да и то главным образом благодаря любезности лечившего его некогда д-ра графа Ив. Андр. Мамуны. Данные эти следующие: родился В. в Рязанской губернии в достаточной семье и до 20 лет прожил в деревне, занимаясь только охотою, которую он очень любил до самого последнего времени. Он женат и имеет взрослого сына; сифилиса у него не было, а также и излишеств в половых отправлениях. Но уже лет с 20 он начал употреблять спиртные напитки и в последние годы в очень большом количестве; окружавшие его люди передавали, что он выпивал в день более двух бутылок водки и кроме того много пива. Кроме того, как на охоте, так и при исполнении своих служебных обязанностей он часто подвергался действию холода и сырости. По рассказам жены, лет 12 тому назад с ним была, по-видимому, белая горячка.
В последние лет пять он все более и более жаловался на боль, а потом и на слабость в ногах. В 1884 и 1885 гг. В. по временам обращался за советами к доктору; при этом у него наблюдалась упорная диспепсия, болезненная и увеличенная печень и в 1884 г. — явления delirii trementis. В ноябре 1885 г. слабость в ногах настолько увеличилась, что он перестал выходить на службу, причем и общее состояние его стало быстро ухудшаться. В конце ноября 1885 г. д-р Мамуна нашел, что психическая деятельность у В. значительно изменилась, он был вял, апатичен, заговаривался; пульс был слабый, живот вздут, появились отсутствие аппетита, запор, затрудненное мочеиспускание, очень большая слабость ног, так что он не мог стоять; руками же он, по-видимому, мог двигать свободно; сон был очень плох. С этих пор болезнь все усиливалась.
Status praesens. 13 декабря 1885 г. при исследовании больного прежде всего обращает на себя внимание глубокое изменение психической деятельности у него. Сознание его значительно изменено: хотя он может дать короткий ответ на самые простые вопросы, но он совсем не сознает своего положения, не знает, где он; время совершенно не существует для него; он не сознает даже своих естественных потребностей. Оставаясь постоянно в мире своих фантазий, он утверждает, что он дома, что он сегодня только занимался своими делами, ходил в то или другое место и т. п. Он ел только тогда, когда кормили, испражнялся и мочился бессознательно. Внешние впечатления доходили до него крайне смутно, и он тотчас же их забывал. Ослабление памяти у больного было чрезвычайно большое: из давно прошедшего он мог еще кое-что вспомнить; недавних же событий решительно не помнит; при этом у него постоянно смешивались настоящее и прошлое, и очень часто давно бывшее он считал за настоящее. Но кроме того у него были несомненные галлюцинации как слуха, так и зрения, и он часто говорил о том, что он видел или слышал, принимая это за действительность.
Большею частью он был апатичен, и только при разговоре о его любимых предметах он несколько оживлялся. Сон его был тревожный: он чаще дремал днём, ночью же не спал и тихо бредил. Кроме расстройства психической деятельности было резко выражено и расстройство движений, он оставался неподвижным частью от слабости, частью же от боли, и его нужно было поворачивать. В ногах произвольные движения были почти совершенно уничтожены, больной едва мог шевелить ими; ноги были тонки сравнительно с туловищем, но атрофии отдельных мышц не было заметно; при давлении мышцы ног были очень болезненны. При попытке сделать какое-нибудь пассивное движение являлась такая сильная боль, что он стонал и кричал.
Пателлярные рефлексы были уничтожены; но также нельзя было вызвать рефлекторных движений ни уколом, ни щекотанием подошв.
Электровозбудимость мышц нижних конечностей при поступлении больного в клинику была вполне сохранена как относительно гальванического, так и индукционного тока, и только в musc. quadriceps femoris при обыкновенном токе не получалось сокращений; более же сильные индукционный и гальванический токи вызывали очень сильную боль. Чувствительность кожи как тактильная, так и болевая, оказалась значительно пониженной; но более точное измерение ее было невозможно вследствие психического состояния больного; во всяком случае полной анестезии не было; вместе с тем местами была hyperalgesia кожи, хотя не в очень высокой степени. Нервные стволы как ischiadicus, так и cruralis, а также их ветви были очень болезненны при давлении. Такая же болезненность мышц при давлении, а также при пассивных движениях существовала на туловище и на животе; дыхательные мышцы как наружные, так и диафрагма функционировали правильно.
Движение верхних конечностей также было глубоко расстроено: больной мог делать движения руками, но сила их была ничтожна, и при этом было заметно, что разгибатели рук гораздо слабее сгибателей. При каждом произвольном движении рук кроме нужных движений являлся целый ряд беспорядочных излишних движений: эти последние были очень разнообразны и объёмисты, так что они нисколько не походили на трясение, а скорее на хореические или сильно выраженные атактические движения, только в них был очень резко выражен характер бессилия, слабости. И на верхних конечностях как нервные стволы, так и мышцы были очень болезненны при давлении; атрофии мышц не было; электровозбудимость и здесь была вполне сохранена, и только в musc. triceps brachii несколько понижена; сухожильные рефлексы в triceps и biceps brachii уничтожены. Чувствительность на руках была тоже понижена, хотя в меньшей степени, нежели на ногах.
Органы высших чувств не представляли уклонений от нормы.
Относительно общего состояния и внутренних органов при исследовании: оказалось следующее: питание больного хорошее; подкожный жировой слой, особенно на животе, развит очень сильно, общее состояние безлихорадочное. Аппетит плох; язык обложен; возникает болезненность при давлении под ложечкой; печень ясно прощупывается из-под ребер и слегка болезненна, она ровна, но тверда, край ее несколько округлен; живот раздут, скопления жидкости в нем нет. Больного несколько дней не слабило; возникло задержание мочи, так что нужно было ввести катетер. Моча очень насыщена; ни белка, ни сахара в ней нет. При перкуссии и аускультации найдены признаки хронического бронхита и легочной эмфиземы в небольшой степени. Сердце увеличено, толчок его слаб, пульс около 100, слабоват; первый тон аорты не чист, второй акцентирован; особой жесткости в артериях не замечается.
После поступления в клинику больной прожил только 11 дней. Первые два дня мочу нужно было выпускать катетером; но потом больной мочился сам по нескольку раз в день, но бессознательно; собственно недержания мочи у него не было. Температура постоянно была ниже нормы и доходила иногда до 35,8 °С; дыхание было довольно свободно; пульс оставался слабым, около 100. Психическая деятельность оставалась без перемены, только затемнение сознания и апатия постепенно увеличивались. Произвольные движения в ногах скоро совсем прекратились, но болезненность нервных стволов и мышц при давлении оставалась по-прежнему; чувствительность кожи сделалась еще хуже. Электровозбудимость мышц как нижних, так и верхних конечностей стала быстро понижаться, и в некоторых мышцах уже нельзя было вызвать сокращений, но качественного изменения электровозбудимости и признаков реакции перерождений мышц за все время не было.
Беспорядочные атактические движения верхних конечностей оставались всё время; но так как мышечная сила рук с каждым днём все падала, и произвольные движения делались все более ограниченными, то и атактические движения делались все менее резкими. 24 декабря без видимых причин сделалась кровавая рвота; его рвало несколько раз жидкостью, которая имела характерный цвет кофейной гущи. Хотя количество извергаемой жидкости было не велико, тем не менее больной быстро стал слабеть: пульс сделался очень слаб, 120; конечности похолодели и посинели, и к вечеру больной скончался.
Из протокола вскрытия, составленного весьма подробно, я приведу только резюме относительно внутренних органов и более подробно опишу результаты исследования нервной системы и мышц.
Diagnosis anatomic a: Atheromasia arcus aortae et petrificatio valvularum aortae; atheromasia levis valvula bicuspidalis. Dilatatio cordis; degenerato myocardii adiposa et adipositas summa epicardii. Emphysema pulmonum marginale; hypostasis et oedema pulmonum. Cirrhosis hepatis alcoholica. Dilatatio et catarrhus ventriculi chronicus, haemorrhagia levis in cavitatem ventriculi et intestinorum. Adipositas summa omenti, mesenterii et capsulae renum. Adipositas totius cadaveris.
Форма черепа нормальна, dura mater плотно приросла к костям черепа и по направлению продольной расщелины мозга сращена с мягкою оболочкой. Pia mater легко снимается с мозга; венозные сосуды ее сильно наполнены кровью. На разрезах мозга ничего ненормального не было заметно; серое вещество извилин нормальной толщины; белое вещество бледно. В 4-м желудочке, мозжечке, продолговатом мозгу и варолиевом мосту никаких уклонений от нормы не было. Спинной мозг, его оболочки, а также и нервные корешки макроскопически представлялись нормальными. Мышцы как туловища, так и конечностей имели нормальный цвет и объём.
Периферические нервы также макроскопически не представляли заметных уклонений от нормы; от многих нервов конечностей как верхних, так и нижних, а также от п. vagus были вырезаны кусочки, часть их тотчас же была положена в раствор осмиевой кислоты, часть же — в мюллеровскую жидкость.
При микроскопическом исследовании мышц конечностей оказалось, что большинство волокон представлялось вполне нормальным, и только в некоторых из них заметны были первые признаки перерождения: увеличенное количество ядер сарколеммы и утончение волокон, причем поперечная полосатость была большей частью ясно выражена. Из периферических же нервов большинство оказалось резко измененным и представляло ясные признаки паренхиматозного воспаления и перерождения нервных волокон, а в неврилемме и сосудах не было заметно никаких изменений. Степень же повреждений была различна в различных нервах: п. vagus представлял несомненные признаки перерождения нервных волокон, но не в очень высокой степени. В нервах же конечностей особенно глубоко были поражены части их, наиболее удаленные от центра: так, в п. dorsi pedis почти все волокна были более или менее повреждены, в п. tibialis уже более встречалось волокон нормальных; еще более их было в п. ischiadicus, а в нервах крестцового сплетения только кое-где попадались волокна несколько измененные.
То же самое должно сказать и о нервах верхних конечностей: nn. radialis, ulnaris и medianus представляли очень глубокие изменения, а в plexus brachialis большинство волокон было вполне нормально. Степень изменений волокон была чрезвычайно различна, и в каждом отдельном кусочке нервного ствола и на различных препаратах можно было встретить все возможные степени перерождения — от волокон почти нормальных до полного их исчезания, так что видна была только шванновская оболочка с ее ядрами, и разве только кое-где были еще заметны мелкие капельки миелина в окружности того или другого ядра. В корешках же спинных нервов как передних, так и задних, ничего ненормального не найдено.
При исследовании спинного мозга в свежем состоянии зернистых шаров в нем не удалось найти; после уплотнения его (в двухромовокислом калии) было сделано большое количество разрезов, которые были окрашены различными красками и обработаны обыкновенными способами. При первом взгляде все эти разрезы казались вполне нормальными, так как белые столбы представляли нормальную окраску, а в сером веществе клеточки были в нормальном количестве и имели правильную форму; но при более внимательном исследовании в этих разрезах найдены были патологические образования, которые оказались расширенными осевыми цилиндрами. Они встречались почти исключительно в поясничном утолщении, в грудной части их не было видно, а в шейном утолщении — в очень небольшом количестве. Расширения эти имели разнообразную форму—то веретенообразную, то четкообразную, то в форме ленты; при этом и размер их был очень различен; в иных местах осевой цилиндр был в 2 или 3 раза шире нормального, в иных же — в 5 и более раз. Расширения эти особенно ясно были видны на карминных препаратах, причем они окрашивались в яркий красный цвет и встречались как в сером веществе, главным образом в передних рогах, так и в белом, и притом как на волокнах, идущих горизонтально, так и на вертикальных, что особенно хорошо было видно на продольных разрезах спинного мозга. В корешковых же волокнах как передних, так и задних их не удалось найти; в сосудах и соединительной ткани спинного мозга также не оказалось ничего ненормального. В продолговатом мозгу, несмотря на тщательное исследование, а также в варолиевом мосту, в ножках мозга и больших ганглиях никаких уклонений от нормы не было заметно.
При исследовании мозговой коры было найдено следующее: нервные волокна как входящие в нее, так и тангенциальные представлялись нормальными; нервные же клетки ее, особенно в лобной и теменной долях, по-видимому, были изменены: они содержали слишком много пигмента и представлялись мелкозернистыми; многие из них не имели ясного очертания, а некоторые были расширены, и вокруг них, особенно на границе между серым и белым веществом, видно было большое количество ядер невроглии.
Наблюдение 2-е. Женщина 47 л., последние 7 лет abusus spirit.; 4 г. назад delirium tremens. Довольно быстрое развитие паралича ног, потом рук и наконец диафрагмы. Глубокое изменение психической деятельности; pneumonia hypostatica. При вскрытии: neuritis parenchymatosa нервов конечностей и п. phrenici; myelitis diffusa chronica: небольшие изменения коры мозговой. Adipositas generalis. Жировое перерождение сердечной мышцы.
Cirrhosis et degeneratio adiposa hepatis.
Анна П., 47 л., мещанка, замужняя, поступила в психиатрическое отделение Александровской больницы 3 февраля 1886 г. с явлениями глубокого расстройства психической деятельности и с параличом нижних конечностей.
Анамнез. Отец больной злоупотреблял спиртными напитками и последние годы жизни страдал припадками, по-видимому эпилептическими; мать же ее, братья и сестры здоровые и не подвержены пьянству. Больная замужем около 29 лет, имела только одного ребёнка; регулы у нее почти всегда были очень обильны; семь лет тому назад они прекратились. До 40-летнего возраста больная употребляла спиртные напитки понемногу; со времени же прекращения регул она стала пить очень много, так что года четыре назад она была в Старо-Екатерининской больнице с явлениями delirii trementis. После этого она продолжала пить много: почти каждый день она была в состоянии опьянения. Постепенно стало расстраиваться и здоровье ее: у нее часто являлась рвота, память ее постепенно слабела и изменился характер; каждый раз, когда она выпивала, начинала ругаться, придиралась к мужу и упрёкала его в распутстве. С конца 1885 г. пьянство её усилилось еще более, стала еще более расстраиваться и психическая деятельность; с половины января 1886 г. у нее стали довольно быстро слабеть ноги, так что через неделю она уже не могла ходить; вместе с этим память совсем ослабела и явилась большая спутанность в ее разговорах, что и заставило поместить ее в больницу.
Status praesens. Больная крепкого телосложения, сильно ожиревшая; температура несколько повышена: утром — 37,5, вечером — 38 °С. Главнейшее расстройство представляется со стороны психической, прежде всего очень большое ослабление памяти: больная совершенно не помнит событий последнего времени; вместе с этим замечается большая спутанность сознания: она смутно сознает, где она; время для неё не существует; она постоянно смешивает настоящее с давно прошедшим.
Умственные ее способности очень ослаблены: она не может связать и пяти слов, хотя на короткие вопросы дает большею частью правильный ответ. Галлюцинаций и иллюзий не заметно, а только ошибки памяти. Сон тревожный. Со стороны высших чувств не заметно уклонений от нормы. Язык при высовывании несколько дрожит, соответственно этому и речь ее изменена — дрожащая. Со стороны конечностей следующие расстройства: обе руки слабы, в них резко выражено дрожание; больная жалуется на зуд в руках и чувство ползания мурашек, вследствие чего она почти постоянно чешет руки. Уколы больная ощущает на руках; более же точное исследование чувствительности невозможно вследствие психического расстройства.
Исследование электровозбудимости, произведенное 5 февраля, не показало в верхних конечностях никаких уклонений от нормы. В нижних конечностях слабость выражена гораздо больше: больная едва может двигать ноги в постели, стоять же совершенно не в состоянии. Чувствительность ног видимым образом значительно понижена; больная и здесь ощущает ползание мурашек; на боль она не жалуется, но при сдавлении мышц, особенно на икрах, есть болезненность, хотя не очень сильная. Похудания мышц не заметно. Пателлярные рефлексы уничтожены. Исследование электровозбудимости нижних конечностей, сделанное тоже 5 февраля, показало, что в m. quadriceps femoris, tibialis anticus и extensor digitorum longus и brevis она понижена для индукционного тока; а при действии гальваническим током получались вялые сокращения, причем замыкание анода преобладало над замыканием катода, словом, были признаки реакции перерождения. Аппетит у больной довольно хороший; имеется болезненность под ложечкой, наклонность к запору; печень увеличена и болезненна при давлении. Мочеиспускание свободно; в моче не было ни сахара, ни белка. Со стороны легких не было найдено ничего особенного. Пульс постоянно ускорен, около 100, среднего наполнения. В первые дни пребывания в больнице не было особых перемен с больной, только конечности её как нижние, так и верхние постепенно становились слабее. Вместе с этим было замечено, что больная почти постоянно двигает пальцами рук: по-видимому, это было частью произвольное чесание тыльной поверхности рук, где она чувствовала зуд и ползание мурашек, частью же это были непроизвольные ритмические движения в виде сгибания и разгибания первой фаланги пальцев. 22 февраля к прежним явлениям присоединились признаки паретического состояния диафрагмы: движения ее были ограничены, и затруднилось отхаркивание мокроты; глотание при этом оставалось нормальным. 24 февраля в нижней части шеи появилась флегмонозная краснота и припухлость. С этих пор состояние больной стало быстро ухудшаться: конечности слабели еще более — ногами она уже почти совершенно не могла шевелить, руки тоже были очень слабы. Электровозбудимость мышц верхних конечностей была значительно уменьшена; на нижних же конечностях m. quadriceps femoris, tibialis anticus, extensor communis digit. longus et brevis и extensor hallucis — от индукционного тока вовсе не сокращались, а от постоянного давали вялые сокращения с преобладанием влияния анода над катодом; в остальных мышцах ноги было равномерное понижение электровозбудимости. Движения диафрагмы при дыхании совсем были незаметны, при этом отмечено высокое стояние ее, слабый голос, затрудненное дыхание и невозможность отхаркивать; пульс слабый, 120—130 в мин, 28 февраля к этому присоединилось воспаление нижней доли левого легкого. Дыхание сделалось еще труднее; пульс очень слаб; развился общий упадок сил, и 1 марта больная скончалась.
Из протокола вскрытия, произведенного ординатором нашей клиники д-ром Гр. Ив. Россолимо, я приведу только главнейшие данные:
значительное общее ожирение; мышцы несколько бледны; на передней части шеи phlegmone, при разрезе вытекло небольшое количество гноя; но воспаление это ограничивалось только подкожной клетчаткой и не шло далеко вглубь. В полости груди — старые рубцы в верхушках обоих легких и плотное сращение здесь плевр легочной и реберной; в нижней части правого легкого — краевая эмфизема и отёк, а в нижней части левого — pneumonia hypostatica. Значительное отложение жира вокруг сердца; сердечная мышца представляла несомненные признаки жирового перерождения. Endoarteriitis deformans nodosa. Cirrhosis et degeneratio adiposa hepatis. Induratio cyanotica renum. Fibromyoma uteri parietalis.
Череп не представлял уклонений от нормы; в сосудах на основании его атероматозные изменения не в очень большой степени. Мягкая оболочка головного мозга мутна и отечна; довольно значительное скопление жидкости в желудочках мозга; в существе мозга не заметно ничего ненормального. Спинной мозг макроскопически представлялся нормальным.
При микроскопическом исследовании оказалось, что мышцы конечностей, особенно нижних, представляли ясные признаки перерождения;
многие из мышечных волокон были мелкозернисты, поперечная полосатость их сглажена, количество ядер сарколеммы увеличено, и встречалось много очень тонких волокон. Периферические нервы были исследованы частью при помощи расщипывания и окраски осмиевой кислотой и пикрокармином, частью же — на разрезах; при этом оказалось, что большинство исследованных нервов представляло ясные признаки паренхиматозного воспаления и перерождения. Но степень этого изменения в различных нервах была очень различна; более всего были поражены нервы нижних конечностей и именно в частях, наиболее удаленных от центра; здесь только изредка можно было встретить волокна, имевшие нормальный вид, тогда как в частях, ближе к центру лежащих, в сплетениях и корешках большинство волокон представлялись нормальными, и только немногие были изменены; это особенно ясно было видно на поперечных разрезах нервных стволов. N. phrenicus представляет очень резкие признаки перерождения, и большинство его волокон было более или менее изменено. Что касается характера изменений нервных волокон, то в некоторых нервах встречались по преимуществу или исключительно волокна, представлявшие все признаки перерождения: распадение миелина и осевого цилиндра, размножение ядер шванновской оболочки, причем, на различных волокнах можно было проследить все степени этого перерождения вплоть до полного исчезновения миелина и осевого цилиндра, такие изменения встречались более всего в нервных стволах, наиболее удаленных от центра, и притом, чем дальше нерв лежал от центра, тем больше было в нем волокон измененных и в более высокой степени. Но кроме таких перерожденных волокон встречались другие, изменения которых характеризовались утолщением и разбуханием осевого цилиндра, который местами представлялся вдвое, втрое шире нормального. Такое утолщение в различных местах имело различную форму, то цилиндрическую, то веретенообразную, то в виде крупных четок и т. п. Волокна с расширенными осевыми цилиндрами встречались только в нервах, мало измененных, где атрофированных волокон или вовсе не было, или очень мало, — а именно: в нервах, лежащих близко к центру, в сплетениях поясничном и плечевом, а также в корешках преимущественно передних поясничных нервов. При исследовании спинного мозга в свежем состоянии в различных его отделах были найдены зернистые шары, впрочем в небольшом количестве.
На разрезах же, сделанных из уплотненного спинного мозга и обработанных обыкновенными способами, оказалось, что серое вещество везде имеет нормальный вид: клетки как передних, так и задних рогов и С1агke'овских столбов на всех разрезах не представляли уклонения от нормы. Белые же столбы более или менее на всем протяжении спинного мозга оказались измененными. Изменение это не было очень резко, но при помощи различных окрасок видно было несомненно; оно касалось задних столбов и боковых, особенно правого. На карминных препаратах они имели более интенсивную окраску, а на вейгертовских представлялись светлее и имели желтоватый цвет. В задних столбах изменение было выражено главным образом в Годлевских столбах: в шейном отделе оно только ими и ограничивалось; в поясничном же и в нижнем грудном оно захватывало и бурдаховские столбы.
В боковых же столбах оно захватывало пирамидный пучок, но также и внутренний, прилегающий к серому веществу отдел, а отчасти и прямой мозжечковый пучок; эти изменения резче всего были выражены в нижнем грудном и в поясничном отделе. Исследуя более точно эти изменения и сравнивая между собою различные разрезы, можно было убедиться, что они зависели от расширения кровеносных сосудов, утолщения их стенок, а также и тех перегородок (septa), по которым проходят сосуды; при этом некоторые из нервных волокон представлялись утонченными и атрофированными; коротко сказать, можно было убедиться, что мы имеем дело с хроническим разлитым (интерстициальным) миелитом не в очень высокой степени.
В продолговатом мозгу и варолиевом мосту, несмотря на тщательное исследование очень многих препаратов, не было найдено никаких изменений, кроме некоторого расширения кровеносных сосудов. При исследовании извилин головного мозга из разнообразных отделов его найдено было, что как кровеносные сосуды, так и периваскулярные пространства артерий значительно расширены; в этих последних во многих местах видно было большое количество зерен пигмента или лимфоидных телец. Количество ядер вокруг многих сосудов несомненно увеличено. Клетки мозговой коры значительно пигментированы.
