Читать сначала

Царь Петр I по достоинству оценил умственно-душевные терзания Мазепы и, будучи большим юмористом своего времени, приказал в 1709 году для награждения, неосторожно забывшегося, изготовить в единственном экземпляре пятикилограммовый «Орден Иуды».

Конечно, национал-предателей, сторонников интеграции, единства и однообразия понять можно. Зачем им все эти чукчи, хакасы, чеченцы, татары, русские и прочие, коль разнообразие национальностей не только само по себе не прибыльно, но является еще и помехой для стандартизации и унификации, а, следовательно, препятствует снижению себестоимости и удешевлению производства, что равнозначно упущенной выгоде.

Но не это, как мы догадываемся, главное. Многоязычие чревато оттенками смыслов. Разница – мать социального напряжения, она порождает конфликт идей, антагонизм мировоззрений. Даже в простом наличии национальностей уже присутствует тлеющий дух сепаратизма! Именно поэтому власть в федеральный закон от 11.07.2001 № 95-ФЗ «О политических партиях» внедрила статью 9: «Не допускается создание политических партий по признакам профессиональной, расовой, национальной или религиозной принадлежности».

В России не может существовать Русская партия. Организованная борьба за права русских – законодательно запрещена. И это при том, что, как показала Всероссийская перепись населения 2010 года, за годы правления В.В. Путина в период с 2002 по 2010 гг. численность русских уменьшилась на 4 872 211 человек.

Еще одним довольно эффективным средством устранения социальной напряженности является алкоголь – известный депрессант, угнетающий активность центральной нервной системы. Не зря ж, как гласит легенда, императрица Екатерина II на вопрос княгини Е.Р. Дашковой – «Зачем вы спаиваете русский народ?», ответила: «Пьяным народом править легче». Править социально пассивной массой – легче. Масса должна быть послушной и удобной в управлении.

• же мнения придерживаются и работодатели, для которых важен не человек, а функция, которую наймит способен нести. Все, не имеющее отношения к функции – зло. Мешающий фактор. В частности, способность критически мыслить. Нужны не умники с идеями, нужны – исполнители! Деятель германского и международного рабочего движения А. Бебель (1840–1913) в своей знаменитой книге «Женщина и социализм» так и писал: «Чем бестолковее масса, тем легче господствовать над нею и управлять ею. «Самый глупый рабочий для нас самый лучший», – много раз повторяли ост-эльбские крупные землевладельцы на своих собраниях» [121].

Наилучшее средство оглупления – алкоголь. Масса, пьющая пиво, вино и водку глупеет неотвратимо, масса неизбежно становится бестолочью. И коль нет ума, голосует не умом, а сердцем, и признает только грубые животнотелесные радости да утехи. Своих мыслей нет. То, что мнится, как свое – всего лишь ретрансляция внушенного. В том числе того, что питье спиртного это нормальное и даже необходимое в жизни занятие.

К сожалению, на стороне государства и бизнеса находится и Русская Православная Церковь. И она также заинтересована в том, чтобы люди пили.

И она, во все века боровшаяся с пьянством, насаждала и насаждает поныне представление о вине, как о Божьем даре, которое на радость нам дано, насаждает представления о надобности пития, об обязательности пития.

Вот, в частности, о чем говорит Правило 51 Святых Апостолов: «Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, или вообще из священного чина, удаляется от брака, и мяс, и вина, не ради подвига воздержания, но по причине гнушения, забыв, что вся добра зело, и что Бог, созидая человека, мужа и жену сотворил их, и таким образом хуля, клевещет на создание: или да исправится, или да будет извержен из священного чина, и отвержен от церкве. Такожде и мирянин» [122].

И о том же – Правило 53 Святых Апостолов: «Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, во дни праздников не вкушает мяс и вина, гнушаяся, а не ради подвига воздержания: да будет извержен, яко сожженный в собственной совести, и бывающий виною соблазна многим».

***

Рассуждая о норме, мы, прежде всего, можем исходить из очевидного предположения: норма – регулятор поведения. Соответственно, тот, кто определяет норму, тот и управляет с ее помощью нашим поведением, направляя его на цель.

Поведение без целевой ориентации – бессмысленно. Уже в самой норме заключена цель. Например, если пить спиртосодержащие жидкости – это нормально, то цель – пить, иначе нам грозит перспектива оказаться в зоне самопорицания и наложения на нас социально-психологических санкций – получения клейма отщепенца, социофоба, некомпанейского субъекта. Мы просто вынуждены определять свое поведение с учетом господствующей нормы,

• же наше поведение также носит вынужденный, т.е. принудительный характер.

И вот, почему.

Представьте, что вы находитесь на канате, натянутом между опорами. На высоте. Если вы удерживаете равновесие, у вас нет ни ощущений, ни страха, ни мыслей – ничего. Но, как только равновесие утрачивается, вы тут же это ощущаете. Ощущение может определяться, как легкое волнение, напряжение, беспокойство, тревога, страх… Когда же этому ощущению вы придаете значение, оно обретает статус эмоции, т.е. переживания, в данном случае, неприятного переживания, сигнализирующего о наличии опасности, и это запускает механизмы адаптации – возникает поведение, направленное на устранение данной опасности дабы избежать возможного ущерба или же минимизировать его. Именно об этом еще 200 лет тому назад писал один из самых известных мыслителей иррационализма, немецкий философ Артур Шопенгауэр (1788–1860): «…всякое стремление вытекает из нужды, из неудовлетворенности своим состоянием, и, следовательно, пока его не удовлетворят, оно есть страдание»

[123].

Страдание, нужда, неудовлетворенность – вот причина всякого стремления. Цель всякого стремления – избавиться от неудовлетворенности, нужды, страдания, т.е. достичь покоя, или, если воспользоваться нашей метафорой из мира цирковых представлений, достичь равновесия, которое, что меня совершенно явно порадовало, в Толковом словаре В.И. Даля выражено таким словом, как «норма». «Норма, – утверждал Даль, – общее правило, коему должно следовать; образец или пример. Нормальное состояние, обычное, законное, правильное, не впадающее ни в какую крайность» [124].

«Не впадающее ни в какую крайность», то есть, баланс, равновесие, стабильное состояние покоя! В 1929 году американский физиолог Уолтер Кеннон определил это как «гомеостазис» – постоянство внутренней среды. Под внутренней средой в данном случае нами понимаются не только функционально и морфологически объединенные системы – дыхания, сердечно-сосудистая, почечная, но и кровь, и лимфа, и ликвор. Причем, речь идет не об ассортименте компонентов, находящихся в среде, а о ее постоянстве.

Подобное же понимание нормы мы находим и у выдающегося русского физиолога И.П. Павлова: «Норма нервной деятельности есть равновесие всех описанных процессов, участвующих в этой деятельности. Нарушение этого равновесия есть патологическое состояние, болезнь…» [125]

Болезнь, страдание, утрата равновесия – явления ненормальные. Равновесие, покой, удовлетворенность, здоровье – нормальны и желаемы.

Кстати, очень хорошая мысль присутствует в Преамбуле Устава ВОЗ: «Здоровье является состоянием полного физического, душевного и социального благополучия, а не только отсутствием болезней или физических дефектов»

[126].

А в каком состоянии больше шансов достичь благополучия, т.е. быть здоровым – в трезвом или в пьяном?

Совершенно очевидно – в трезвом!

Поэтому прав был писатель П.П. Дудочкин, установивший в 1981 году: «Трезвость – норма жизни» [127]. Норма – правило, образец, пример, следуя которому мы обретаем больше шансов выжить. Как Божья тварь, и как личность.

Итак, наша норма – трезвость. А какова норма тех, кто не с нами и против нас?

Многажды раз я спрашивал этаноликов – любителей искажать собственные ощущения и свое мировосприятие с помощью «алкогольных напитков»: «Ну, вот почему вы считаете, что пить это – нормально? А почему вы считаете, что вы – правы?»

Самое умное, что мне довелось услышать: «Так все ж пьют?!»

А откуда, не унимался я, эти «все» узнали, что пить это – нормально?

«Ну, так, это ж испокон веку!? Отцы-деды-прадеды пили и нам велели».

А отцы-деды-прадеды откуда узнали?..

«Человек, – как утверждал в своем сочинении «Политика» старик Аристотель, – по природе [существо] общественное» [128].

И именно общество осуществляет социализацию человека – формирование необходимых свойств личности, а также обеспечивает усвоение индивидом норм и правил, действующих в обществе, усвоение должного и общепринятого. И делается это, кроме всего прочего, еще и с помощью такого инструмента, как «общественное мнение», чьим господством над собою оправдывает каждый пьющий при случае свое поведение: «все пьют».

«Все»…

«Все» – не все те, кто не я, но те, которые «значимые люди», имеющее высокую степень авторитетности или же только эмоциональной привлекательности: родители, родственники, религиозные деятели, политики, артисты, журналисты, врачи… Прознав про мнение, оказывающее на него влияние, человек затем уже распространяет его на всю воображаемую людскую массу, решительно пренебрегая при этом возможным иномыслием тех, кого французский социолог Ж. Бодрийяр (1929–2007) однажды назвал «молчаливым большинством»…

Более того созданная генерализация может быть и не собственным мнением говорящего, но тем, что предписано озвучить, исходя из корпоративного интереса структуры, в которую он вхож.

Далее, важно понимать, что «общественное мнение» – мнение не общества и не народа, а, по сути, внушенная галлюцинация – умственновиртуальная, мнимая реальность, выпрыгнувшая из тьмы подсознания, как и та, что была однажды рассеяна детским недоумением: «А король-то голый!»

Кстати, полагаю не лишним уточнить: предмет наших размышлений в данной статье несколько иной «породы», нежели тот, о котором говорится в комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» – молодой дворянин Александр Андреевич Чацкий, узнав, что нелепую сплетню о его мнимом сумасшествии –

«все в голос повторяют», восклицает [129]:

Поверили глупцы, другим передают, Старухи вмиг тревогу бьют, И вот общественное мненье!

Конечно, и обычная сплетня – инсинуация эмоционально-интимного, «непечатного» характера способна трансформироваться в слух, а там и – шутка ли – в «общественное мнение». Однако ж такое, думается мне, возможно только в произведении комедийном, да и то не в нашем веке писанном. В действительности же «общественное мнение» инспирируемо не одним неким креативным выдумщиком, страдающим словесным недержанием, но целым кагалом, оседлавшим масскульт. А сегодняшний масскульт – это не только спорт, кинематограф, искусство, музыка и литература, но и средства массовой информации, включая телевидение и радио. И вся эта многоглавая гидра, в объятиях которой очутился народ, столь падкий до развлечений и сенсаций, эта гидра искушает, очаровывает, увлекает игрой значений и смыслов, обещает поддержку и тешит надежды, и, наконец, накуражившись вдосталь, оставляет свои бесчисленные жертвы опустошенными, одураченными, одинокими, продолжающими по инерции толочь мутную словесную воду в ступе своего воспаленного черепа…

Масскульт это и есть то чудище, чьим ядовитым дыханием беспрестанно накачивается пресловутый фантом – «общественное мнение», фантом, инфицированный информационным вирусом «C₂H₅OH.exe», который в распакованным виде выглядит как «Пить спиртное это нормальное, оправданное, неизбежное, важное и даже необходимое в нашей жизни занятие».

Представляется совершенно очевидным, что пальма первенства в тотальной информационной обработке массового сознания принадлежит средствам массовой информации – СМИ, под которыми согласно статье 2 ныне действующего Закона о печати (№ 2124-1 от 27 декабря 1991 г.), «понимается периодическое печатное издание, сетевое издание, телеканал, радиоканал, телепрограмма, радиопрограмма, видеопрограмма, кинохроникальная программа, иная форма периодического распространения массовой информации под постоянным наименованием (названием)». Из всех же СМИ, в свою очередь, можно особо выделить прессу и телевидение – основные средства создания и формирования «общественного мнения».

Итак, пресса и телевидение.

Но на чьи же шиши они так усердствуют и в чьих интересах? И кто ставит перед ними соответствующие задачи и цели?

Ответы на подобные вопросы, как мне представляется, проще обнаружить, если принять во внимание то, что сегодняшние СМИ получили статус, который ныне имеют, и все то, что статусом определено, после государственного переворота, произошедшего в октябре 1993 года.

В 1993 году возникло новое государство, произошел кардинальный передел собственности, в том числе, медийной, образовались новые экономические отношения... А «экономические отношения, – о чем писал Ф. Энгельс еще в 1872 году, – проявляются, прежде всего, как интересы» [130], т.е. как выгоды.

И вот уже на раздаренных, расхватанных и прихватизированных развалинах СССР торжествующая свора низвергателей водрузили выгоду (прибыль) над человеком, и воскликнула: «Бизнес – это святое!», и провозгласила финальный лозунг Перестройки: «Все на продажу!»…

Нет, не стали, конечно же, наши советские журналисты эдак в одночасье… Но, как у А.С. Пушкина из стихе «Разговор книгопродавца с поэтом»

[131]:

Не продается вдохновенье,

Но можно рукопись продать.

Фиговый листик, прикрывающий прежние взаимоотношения между людьми, был, таким образом, решительно сорван, сущность буржуазных отношений – оголена, натурализирована до порнографического безобразия, до эпатажного цинизма так, что даже не просто выставлялось напоказ, но выставлялось под маркой шика, как проявление неких наиценнейших европейских ценностей… На Центральном телевидении из передачи в передачу шмыгала целая орда педерастов, легализовавшихся предателей Родины и пропагандистов растления. Целая бандгруппа «Лесоповал», выставляющая себя «откинувшимся» ворьем, куражась перед обворованным и ограбленным народом, гастролировала с программой «Воруй, Россия!»…

И вот, в такой-то атмосфере всеобщего распада, брожения и гниения, в атмосфере всеобщего либерально-демократического угара с душком анархоантикоммунизма, бывшие советские журналисты дружно и скопом поддержали процессы, направленные на деструктуризацию общества, на низложение государственной власти, на отказ от традиционных ценностей. Они требовали все большей и большей свободы, свободы без берегов, свободы от стыда и совести, свободы без понятий добра и зла. И дезориентированное, совершенно переставшее соображать общество, утратившее контакт со своим собственным чувством самосохранения, активно поддерживало бойко строчащую братию своим честно заработанным рублем, скупая иудиным духом пропитанные газеты и журналы.

А газет-то и журналов было – в избытке!

Но… СССР рухнул. На Кавказе – позорная гражданская война. Заказные убийства известных политических деятелей и бизнесменов стали обыденным явлением. Преступность по сравнению с 1985 годом выросла в 2 раза: 1985 г. – 1416900, 1993 г. – 2799600 [132]. На 50% экономика России контролировалась криминалом. Среди россиян широко распространилось ожидание «конца света». В полный рост встал страх безработицы. Отдельные страхи складывались в «букет». Миллионы наших сограждан, которые еще вчера были абсолютно уверенны в своем завтрашнем дне, теперь пребывали в состоянии растерянности и беспомощности перед происходящим в стране.

И… «люди перестали выписывать прессу. Во-первых, пропали деньги: хлеба было бы на что купить, какие уж тут газеты. Во-вторых, пропало желание читать «бумагомарателей», которые пять лет перед этим обещали народу златые горы, чуть только «империя зла» падёт» [133].

И тиражи – посыпались. Сравните: газета «Аргументы и факты» в январе 1992 г. вышла тиражом 25 млн. 713 тыс. 517 экз., а в январе 1996 г. – 3 млн. 470 тыс. экз., журнал «Огонек» в январе 1992 г. – 1 млн. 840 тыс. экз., в мае 1994 г. – 123 тыс. экз. Вообще же годовой тираж периодической печати в период с 1990 по 1994 гг. сократился в 16 раз! Во-первых, как выше уже было сказано, у людей «пропали деньги», во-вторых, в связи с переходом к рыночным отношениям, возник дикий рост цен на бумагу, аренду помещений, транспортные расходы и пр., что привело к росту стоимости подписки, и, соответственно, к дополнительной потере подписчиков, и в-третьих, СМИ пожелали проводить самостоятельную информационную политику, упустив из виду то, что свобода слова связана со свободой от материальной нужды.

И «вот тут-то на авансцену и выпрыгнул «юный российский бизнес» – нарождающаяся олигархия. Предложив «счастливчикам» из числа СМИ свои услуги, внезапно обогатившиеся «новые хозяева жизни» преследовали сугубо практические интересы. Дело в том, что и они сами, и их делишки были настолько непопулярны в народе, что им совершенно нельзя было обойтись без грамотно поставленного пиара. Населению требовалось разъяснить, что всё происходящее в стране совершается ради коллективной пользы и с общего согласия. Кто же мог с этим справиться лучше, нежели «уникальные творческие коллективы» с либеральных телеканалов и газет?» [134].

Более того, многим СМИ не отказал в помощи и Запад. Впрочем, вскоре и государство решило, что лучше откупиться от СМИ, приплачивая им за лояльность. И уже в 1994 г. только издания, учрежденные правительством России и администрацией Президента РФ, получили дотаций только за счет средств федерального бюджета на 39 млрд. 929 млн. рублей. На 20 общероссийских газет было истрачено еще 12 млрд. 553 млн.

В 2015 году на поддержку СМИ из госбюджета было выделено около 72 млрд. рублей, в 2016 году – 61 млрд. рублей.

Причем, от государства получают дотации и СМИ, находящиеся в частных руках!

В этой связи вновь и вновь в полный рост встает вопрос: так чьи же интересы выражают журналисты, формирующие «общественное мнение» и внедряющие в «общественное мнение» представления о том, что питие спиртного это нормальное, оправданное, неизбежное, важное и даже необходимое в нашей жизни занятие? И всякий раз ответ напрашивается один и тот же: журналисты, как наемная интеллектуальная обслуга экономических интересов масс-медиа, как люди финансово и административно зависимые, в конечном счете, выражают интересы тех, кто этим масс-медиа заказывает соответствующий информационный товар.

А кто заказывает и платит за то, чтобы население было твердо убеждено в том, что человек трезвый это, скорее всего, больной, непременно ханжа, вне всякого сомнения, субъект подозрительный, и, может быть, даже замышляющий нечто противоправное и антиобщественное, а вот человек выпивающий это наш человек, человек, делающий именно то, что всех должно радовать, взбадривать и призывать к незамедлительному соучастию?

1. Алкогольный бизнес.

Алкогольный бизнес – это предпринимательская деятельность, осуществляемая с целью получения материальной выгоды, т.е. прибыли. Именно поэтому для привлечения интереса к производимому, он и рекламирует свой товар, и ведет пропаганду его употребления, внедряя самым бессовестным образом с помощью масс-медиа в «общественное сознание» представление о питии спиртного, как о занятии нормальном и необходимом.

Конечно, прибыль – не конечная цель людей, занимающихся получением прибыли. Все относительно. Пока прибыль не получена, она – цель. Когда деньги получены, они становятся средством, например, средством управления государственной властью.

С помощью денег алкобизнес создает множество рычагов воздействия на правительство, и добивается желаемого регулирования налогообложения, таможенных пошлин и квот, выделения субсидий, принятия необходимых законов и исключений из них. В конечном счете, алкобизнес стремится к тому, чтобы стать активным участником формирования макроэкономической политики государства в целом.

Вспомним слова профессора Н.П. Шмелева: «Россией правят водочники».

Читать дальше