Оглавление
Наряду с
запойным пьянством наблюдается и другая форма алкоголизма — постоянное, но
относительно более умеренное употребление алкоголя, также выражающее физическую
зависимость человека от него. Уже не только на утро после вечерней выпивки, но
и постоянно человек без спиртного неработоспособен. И эта неработоспособность,
или сниженная работоспособность, при необходимости все же работать еще более
закрепляет власть алкоголя над человеком.
После
сформирования физической зависимости от алкоголя, по мере углубления
заболевания сопровождающие употребление алкоголя действия («алкогольные
ритуалы») имеющие столь большое значение на стадии психической зависимости,
могут постепенно утрачиваться, равно как и становятся почти неразличимыми черты
личности, характера, индивидуальность человека — все это скрыто за одним
большим алкогольным клеймом.
Меняется и
характер взаимоотношений алкоголика с окружающими. В первое время употребление
им спиртного как-то согласуется с общепринятыми обычаями, традициями и т. д., а
затем, как мы уже говорили, становится самоцелью. Поэтому изменяется характер
его деятельности, что проявляется и в сфере общения. По мере развития болезни
его уже не устраивают прежние контакты, с обычными людьми ему скучно, нудно,
неинтересно. На этом этапе алкоголик находит себе специфическое общество —
объединенную общим пристрастием к алкоголю группу людей — алкогольную компанию.
Именно в ней алкоголик чувствует себя свободно и раскованно, здесь ему не
скучно, хотя содержание общения в таких компаниях крайне примитивно. Тем не
менее в компании алкоголик оживляется, настроен более положительно, чувствует
себя «в своей тарелке». Объективно же алкогольная компания вредна — именно
здесь у алкоголика формируются и закрепляются алкогольные понятия,
вырабатывается свой «кодекс чести». Характерно при этом, что сами по себе общие
понятия нравственно-этического плана сохраняются, но содержание в них
вкладывается совсем иное: «Товарищ — кто не подведет, кто, к примеру, последнее
заложит, а угостит...» — высказывается алкоголик. Эти и аналогичные понятия
вырабатываются совместно членами алкогольной группы, активно передаются ими
новичкам, оказывают влияние на характер происходящей у них деформации прежних
взглядов, убеждений, представлений. Однако со временем и алкогольная компания
алкоголика не удовлетворяет: ему становится скучно, неинтересно, нудно даже и в
таком обществе, и он начинает пить в одиночку или со случайными людьми, т. е.
вступая в контакт исключительно с целью принять спиртное и будучи не в
состоянии общаться каким бы то ни было иным способом и по какому бы то ни было
другому поводу.
Совокупность
вызываемых алкоголем изменений личности расценивается как психосоциальная
деградация. Она включает эмоциональную, волевую, интеллектуальную деградацию.
Эмоциональная деградация заключается не только в ослаблении, а затем полном
исчезновении наиболее тонких и сложных эмоций, но и в эмоциональной
неустойчивости, проявляющейся в резких и беспричинных колебаниях настроения, а
одновременно с этим и в нарастании так называемых дисфорических расстройств, т.
е. устойчивых нарушений настроения (к ним относятся постоянная озлобленность,
подавленность, угнетенность, страх). Интеллектуальная деградация проявляется в
снижении сообразительности, в бестолковости, неспособности сосредоточиться, в
забывчивости, в неумении в разговоре выделить главное и существенное, в
повторении одних и тех же банальных или глупых мыслей; алкоголик теряет
способность усваивать новые знания, накапливать опыт, перестает интеллектуально
развиваться и, напротив, опускается до все более примитивного уровня.
Интеллектуальная деградация сказывается и на характере опьянения: вместо обилия
мыслей и перескакивания с одной на другую, что характерно для начальной стадии
алкоголизма, в дальнейшем в состоянии опьянения происходит застревание мыслей —
не случайно пьяный может целый вечер повторять одно и то же, петь целый вечер
одну и ту же песню или даже один и тот же куплет. Волевая деградация
проявляется в неспособности сделать над собою усилие, начатое дело довести до
конца, в быстрой истощаемости намерений и побуждений. Настойчивость алкоголик
может проявить только в стремлении раздобыть спиртное. Заставить себя сделать
что-либо, не имеющее ничего общего с его алкогольными интересами, он не может,
и другие не могут заставить его сделать это, разве что за водку. Но и здесь он
быстро выдыхается и, часто будучи не в состоянии довести дело до конца, ищет
иного способа добыть спиртное, не требующего от него таких усилий.
Асоциальность
алкоголика проявляется в нежелании выполнять какие-либо обязанности, соблюдать
какие-либо установленные нормы поведения, в' безответственности, в нарушениях
дисциплины, в прогулах и т. д. Алкоголик не способен поддерживать какие-либо
связи с другими людьми — все его связи носят лишь ситуационный характер.
Становясь нежелательным в кругу своих прежних друзей и знакомых, алкоголик
заводит новые знакомства, причем в этом он весьма неразборчив, так как
единственным критерием таких знакомств оказывается, содействует ли это хоть в
какой-то степени его стремлению выпить или нет. Объявляя своих случайных
собутыльников закадычными друзьями и противопоставляя их как «хороших» людей
своим прежним друзьям, жене, которые «плохие», так как не дают денег на
выпивку, не выпивают вместе или даже мешают этому делу, алкоголик тут же может
забыть о них, а то и при случае вступить с ними в драку. Ассоциальность
алкоголика проявляется и в его внешнем виде, в манере держаться, неприятных для
окружающих, так как происходит утрата культурных навыков, а также нарушение
процесса самовосприятия.
Необходимо
учитывать, что стать алкоголиком при систематическом употреблении алкоголя
может любой человек, различие — лишь в сроках развития болезни. Скорость
формирования и эволюции алкоголизма зависит от наличия антиалкогольных
барьеров. Эти барьеры могут быть внешними и внутренними. К внешним относятся
неодобрительное отношение окружающих к пьяным, наказание за провинности,
которыми чревато состояние алкогольного опьянения, трудности добывания
спиртного. Внутренние антиалкогольные барьеры — главное препятствие на пути
систематического употребления алкоголя и формирования алкоголизма. К ним
относятся:
наличие у
человека развитых социально ценных потребностей, удовлетворению которых
употребление алкоголя препятствует: в первую очередь потребности в творческом
труде, стремлении к высоким результатам в работе;
развитая
способность к самоанализу и самооценке, способность выявлять и анализировать
происходящие с самим собой изменения, критичность — не в смысле стремления
видеть что-либо отрицательное у окружающих, а в смысле четкого понимания того,
что хорошо и что плохо, и способности у себя самого видеть не только хорошее;
способность
разрешать неблагоприятные ситуации не уходом от них и пассивным выжиданием, а
активной деятельностью, преодолением трудностей;
наличие
специфических активных антиалкогольных установок, трезвеннических взглядов,
формирующихся на основе понимания вреда и опасности систематического
употребления алкоголя.
Есть люди,
которые, несмотря на свое пристрастие к алкоголю, сохраняют интерес к своей
профессии, привязанность к дому и близким, испытывают угрызения совести в связи
со своим поведением, но, как правило, все же не способны противостоять влечению
к алкоголю. Нередко у таких людей внутренне постоянно борются два начала: тяга
к алкоголю и желание бросить пить, чтобы не испытывать всех неприятностей,
которые им приносит алкоголь. Лишь наиболее тупые от рождения или невоспитанные
предаются алкоголизму безотчетно и безоглядно. Сами по себе обещания не пить,
раскаяние, обращение за помощью в лечебные учреждения свидетельствуют о наличии
у человека стремления к выздоровлению, и многие алкоголики сохраняют надежду на
свое избавление от алкогольного кошмара, но далеко не всегда способны что-либо
реально сделать для этого. Достаточно вспомнить в связи с этим хотя бы повесть
В. Липатова «Серая мышь».
Вместе с тем,
порою некоторым из злоупотребляющих алкоголем удается самостоятельно или с
помощью других людей вступить на путь освобождения из алкогольного рабства. Вот
пример того, как человек становится рабом алкоголя и как пытается освободиться
от него.
«Врачи дали мне
вашу газету со статьей «О пьянстве — начистоту» — пишет один из читателей.—
Читал с ужасом, потому что во всех рассказах о бедах, которые приносят людям
пьяницы, узнавал самого себя — совсем недавнего. И вот под впечатлением статьи
пишу вам из мест, не столь отдаленных, чтобы в назидание другим рассказать о
жизненном крушении, постигшем меня. Впрочем, яму себе я вырыл собственными
руками.
Говорят, все
начинается с первой рюмки. Не знаю, так ли это, но у меня пьянство начиналось
просто и буднично: я был уверен в том, что все идет как надо и никакой
катастрофы быть не может. Скажи мне кто-нибудь, что через несколько лет окажусь
в ЛТП, я бы расхохотался над этим фантазером. На работе числился среди лучших,
дома был полный порядок.
Я мог пить и, в
отличие от друзей, не пьянеть. Эта способность давала ощущение мужественности,
силы и даже превосходства над «хлипкими», которых укачивало с третьей рюмки. Я
и не заметил, как по утрам появились мучительные головные боли, сердцебиение,
беспричинный страх, неуверенность в себе. Но стоило чуть выпить, и я снова
становился нормальным человеком, способным на работе свернуть горы. Правда,
выпивать по утрам приходилось все большую дозу. Начальник отдела время от
времени предупреждал: «Что-то от тебя стало попахивать. Смотри — не сорвись!»
Все эти разговоры казались мне незаслуженными придирками. Но уже стакан на
похмелье давал облегчение лишь на несколько часов, после чего нужно было тайком
бежать в магазин. Круг замыкался.
Не раз и не два
я давал начальнику слово, что брошу пить, и мог продержаться целую неделю, даже
две. По этой причине алкоголиком себя не считал. Но вскоре обязательно
находился какой-нибудь «уважительный» повод выпить, и жизнь моя снова вертелась
в пьяной карусели. Дошло до того, что по утрам я не мог вспомнить, где был
накануне, как добрался домой, куда девалась зарплата. На работе и дома мне
твердили: лечись! Но я все еще считал себя сильней своей страсти. Однако
остановиться уже не мог. Иногда по неделе не ходил на работу, воруя деньги на
выпивку из сумочки жены, собирая пустые бутылки.
Потом.— стыдно,
муторно. Но этот стыд проходил, если снова выпьешь. Поэтому главной и
единственной целью стало достать деньги на выпивку. Реальность путалась с
ночными видениями, и я перестал различать, что было на самом деле, а что
пригрезилось. Это осложняло и без того трудные отношения с окружающими.
Стал всего
бояться, даже прохожих на улицах. Все чаще единственным выходом из тупика
казалась смерть. Мысль о ней уже не пугала...
Долгий путь в
милицейском фургоне. Вот за высоким забором промелькнули здания, и машина
остановилась. Старшина открыл дверь, скомандовал: «Выходи!» Мы мялись у
железных ворот, с опаской косились на вывеску «Лечебно-трудовой профилакторий».
Наверное, не мне одному казалось, что без выпивки жизнь кончена.
Но идут месяцы,
а жизнь продолжается. Верней будет сказать так: для меня она начинается заново.
Многие ночи проходят без сна — с ужасом вспоминаю прошлое. Кляну себя, что
многое потеряно из-за пьянки. Часто встают в воспоминаниях полные слез и ужаса
глаза детей. Чувствую вину перед ними, перед всеми окружавшими меня людьми.
Здесь
предостаточно времени для раздумий. А подумать есть над чем. Не закончил
вечернюю школу. Потерял семью: жена меня презирает, дети ненавидят своего
папку. Ни один человек на свете, включая мать, не вспомнит меня добрым словом.
Хоть волком вой от тоски!
Ну почему не
нашлось рядом человека, который выбил бы из моей руки стакан с ядовитым
пойлом?! Да пусть бы публично высекли — я бы потом спасибо сказал.
Вот видите: уже
начинаю жаловаться, а жаловаться-то не на кого — кругом сам виноват.
Прихожу к мысли,
что вино — жесточайший рабовладелец нашего века. Оно не отпустит из своего
плена, покуда не покалечит душу человека и его тело, не перечеркнет судьбу.
Обидно, что люди идут в это рабство добровольно, не задумываясь о последствиях.
Я один из таких простаков. Что бы сейчас ни делал, всегда чувствую в душе
какую-то боль. Не знаю, пройдет ли она.
Как жить
дальше?.. Выбора нет: нужно становиться человеком, чего бы это ни стоило.
Постараюсь прожить отведенные мне годы, сражаясь за самого себя...» (Советская
Россия.— 1984.— 8 июля).
Существуют
различные типы алкогольной деградации личности. При астеническом типе
наблюдается неспособность к каким бы то ни было усилиям, выдержке, терпению,
истощаемость побуждений и мотивов деятельности: алкоголик может с энтузиазмом
взяться за какое-либо дело, искренне обещает сделать что-либо, но порыв его
буквально на глазах теряет силу, желание продолжать дело пропадает. В
последующем он вообще не берется или берется с крайней неохотой за работу,
которая требует хотя бы небольшого усилия, напряжения, избегает сложных или
необычных заданий и т. д. При истерическом типе деградации наблюдается особенно
выраженные лживость и самоукрашательство, претенциозность. Такие алкоголики
спекулируют на любви к ним близких, в случае очередной провинности готовы
вымаливать прощение на коленях, дают торжественные клятвы, прибегают к угрозам
самоубийства, жалуются на «роковое» стечение обстоятельств, на «непонимание» их
другими людьми и т. д. Эксплозивный («взрывчатый») тип деградации проявляется в
особой неуравновешенности, злобности, гневливости; такие алкоголики особенно
склонны к бурным сценам и пьяным дракам. Апатический тип деградации
характеризуется отсутствием какой-либо энергии, побуждений к действию. Если при
астеническом типе они есть, но быстро истощаются, то здесь их уже нет совсем.
Такой алкоголик абсолютно безынициативен, ни к чему не проявляет интереса,
кроме, разумеется, алкоголя, ничего не хочет видеть, нигде не бывает. Остается
лишь внешняя, очень тонкая оболочка прежних интересов, имитирующая их
сохранность, фактически же все прежнее содержание вытравлено из психики
алкогольным ядом.
Исходные
особенности личности сказываются не только на типе алкогольной деградации, но
также и на характере поведения в состоянии опьянения. Порой поведение
алкоголика, его отношение к окружающему являет собой полную противоположность
тому, что наблюдается вне опьянения. Например, человек обычно жесткий,
нетерпимый к окружающим в состоянии опьянения вдруг оказывается
слезливо-сентиментальным, начинает всем объясняться в любви и т. д. Напротив,
иной, в трезвом виде бывший «тише воды, ниже травы», начинает буянить,
разгоняет близких, бьет посуду и т. д. Эти перемены не случайны и выражают, видимо,
глубоко скрываемые в обычных условиях противоречивость и двойственность натуры
человека, наличие у него каких-либо психологических «комплексов», например типа
широкоизвестного «комплекса неполноценных» и т. д.
В динамике
взаимоотношений человека с алкоголем четко прослеживается появление и эволюция
основных элементов алкоголизма: исчезновение защитной реакции на алкоголь
(угасание рвотного рефлекса); повышение, а затем снижение переносимости
алкоголя; возникновение и усиление психической зависимости от алкоголя;
формирование физической зависимости с потерей количественного контроля,
похмельным синдромом, потерей ситуационного контроля; формирование, а затем
деградация алкогольных стереотипов (обычаев, «ритуалов» и т. д.); изменение
характера опьянения; нарастание признаков деградации личности, появление
осложнений соматического и психического характера и т. д. Однако все это трудно
без противоречий объединить в небольшое количество фаз, или периодов, и поэтому
общепринятой классификации алкоголизма до настоящего времени нет. С точки
зрения профилактики алкоголизма наиболее важна именно динамика болезненного
процесса: условно-рефлекторное употребление алкоголя (этап пьянства —
эпизодического или хронического); этап психической зависимости; этап физической
зависимости. Осложнения злоупотребления алкоголем начинаются уже на этапе
пьянства. В ходе развития болезни они нарастают и углубляются, приобретая все
более специфический для алкоголизма характер (алкогольные психозы, алкогольная
деградация личности, а также нарушения состояния различных органов и систем
организма, вызываемые алкоголем).
