Наука об алкоголе

ИЗ КРИЗИСА (вместо заключения)

Оглавление

«Что же делать?» — могут спросить читатели. Раньше мы считали, что «наркотик — яд», «наркомания — зло», «наркоман — преступник», «алкоголик — гопник», а «курильщик — безвольный человек». А если миллионы людей страдают наркологическими заболеваниями, как могут помочь им и их родственникам наркологи, которых в стране не больше 10 тысяч? Все знают к тому же, что материальная база наркологических учреждений очень слаба.

Эти и, подобные вопросы нам не раз приходилось слышать. Действительно, размеры проблемы не могут не обескураживать. То, что мы осознали ее,— результат гласности. Но нельзя, растревожив эту рану, поразившись масштабами беды, отвести от нее глаза, надеяться на правительственные указы, на административно-милицейские подходы. Нужны нестандартные решения.

Прежде всего следует отказаться от поиска внешних, не зависящих от нас причин плохой работы наркологической службы. Да, треть наркологических учреждений страны нуждается в срочном ремонте — об этом говорилось на одном из заседаний Комитета Верховного Совета СССР по охране здоровья народа.

Самое простое — свести все проблемы наркологической службы к плохой материально-технической базе. Она действительно никуда не годится. Но в наркологической клинике все же главным является настрой персонала и больных на лечение. Именно настрой, и обязательно тех и других вместе. На Западе это хорошо понимают. В США, например, как об этом рассказывалось в нашей книге, основой лечения табакокурения, алкоголизма и наркоманий является психотерапия. И что самое интересное для нас — наиболее популярная программа АА, разработанная самими больными, внедряется в практику врачами! А у нас... Утверждаем, что главное в лечении психотерапия, а применяем методы устрашения («Выпьешь снова — умрешь!..») или выработки тошнотно-рвотной реакции на алкоголь. И вот что ужасно — у некоторых наших наркологов и руководителей наркологической службы никак не удается выработать тошнотно-рвотную реакцию на применяемые ими методы. А потом удивляемся, почему так часто больные ненавидят наркологов, а наркологи — больных.

Отсюда идет и неверие населения в целом в успех лечения, что соответствующим образом настраивает и родственников и больных. А глядя на наши неуспехи в организации наркологической помощи, сопоставляя их с грубыми просчетами в антиалкогольной политике, население все меньше верит и в возможность решительного изменения ситуации. Так, по данным социологических опросов, в 1987 г. 17 процентов советских граждан считали невозможным добиться успехов в борьбе против пьянства, алкоголизма и наркомании. В 1988 г. число пессимистов удвоилось. А в 1989 г. уже 58 процентов населения не верили в такие успехи[1]. Очень сильное препятствие в продвижении к улучшению положения в этих вопросах заключено в неумении решать конкретные, очевидно требующие решения проблемы, в желании навязывать глобальные подходы (например, резкое сокращение производства и продажи спиртных напитков), не считаясь с объективными общественными и биологическими законами поведения людей.

А каково состояние медицинских учреждений? Почему во многих наших наркологических клиниках грязь, антисанитария? Ведь большая часть находящихся там больных вполне дееспособна, постоянно используется для так называемой трудотерапии. Организовать только людей — быстро бы навели порядок! И за примерами далеко ходить не надо — поезжайте в Ленинградский областной наркологической диспансер. Там сразу чувствуешь, что ты в больнице. Но ведь истоки-то в человеческом отношении к больным! Издавна здесь культивировалось уважительное отношение к ним, было заведено правило: обозвал больного «алкоголиком» — в тот же день оформляешь документы на увольнение.

Как-то в канун Нового года пришли на прием плачущие женщины, лечившиеся в одном из наркологических диспансеров: попросили у медицинской сестры (словосочетание-то какое, вдумайтесь) разрешения послушать в отделении музыку в новогоднюю ночь, а она им в ответ: «Вас бы из автомата, а не музыку...» Хороша «сестра»! И если бы такие примеры были единичными...

Ну а раз не уважаем этих больных, то и не беспокоимся о чистоте в их палатах. Следовательно, не будет с больными так необходимого для эффективной работы контакта. И что очень существенно, но о чем мы все, кажется, забыли: наши наркологи, отворачиваясь от больных, не занимаясь с ними психотерапией, теряют квалификацию, профессионализм — то, что приходит с таким трудом и так не сразу.

Разговорами об этике и деонтологии, призывами «не вреди» тут делу не поможешь. Да и беспорядочными сменами главных врачей — тоже. Тем более что снимают ведь не за плохую организацию психотерапевтической работы, а за то, что не так идет стройка, что рушится прачечная или не соответствует санитарным нормам пищеблок. Все эти вопросы, безусловно, валены, но нельзя же забывать о том главном, что обеспечивает эффективность лечения. Кстати, анализ ее ведется из рук вон плохо.

Нам представляется первейшей задачей ввести честную объективную оценку конечного результата труда отдельного нарколога и наркологических подразделений в целом. Тогда можно будет анализировать, кто и по каким причинам работает неэффективно, как помочь исправить положение, а возможно, подчинить работающим успешно тех, у кого это не получается, поощрить труд хорошего специалиста, предложить ему должность руководителя.

Разветвленная сеть амбулаторных наркологических подразделений позволяет наблюдать в течение трех лет любого прошедшего лечения больного, наркологи даже обязаны это делать по приказам и инструкциям. И вроде бы наблюдают их, средние показатели эффективности известны — 26—27 процентов трезвой жизни год и более. Но спросите у любого нарколога: что он думает об этой цифре? Наверняка скажет: «Завышена!» И не потому, что так уж трудно собрать точные сведения о больных, а потому, что никого не интересует правда. Даже лучше приврать — для проверяющих, для успокоения общественного мнения, для самоуспокоения.

Одно из наших исследований, проведенное совместно с ЛТП-2 Ленинграда, выявило, что показатели эффективности, представлявшиеся службами амбулаторного наркологического наблюдения, были завышены в несколько раз.

Совершенно необходимо внести наконец оценку деятельности наркологических учреждений по конечному результату. Сколько уже говорилось о новых психотерапевтических, реабилитационных подходах в наркологии, а меняется мало что. И не заметно, чтобы кого-то это всерьез беспокоило. Выход видится не только в оценке по конечному результату, нужны промежуточные критерии — что делается для достижения этого конечного результата. Например, сколько врачей реально проводят различные методы психотерапии? Как широк арсенал этих методов? Сколько групп анонимной взаимопомощи больных и их родственников создано? Сколько добровольных помощников из числа бывших больных имеет наркологическое учреждение?

Контролируя конечный результат и имея в виде ориентиров движения подобные критерии (а не только состояние пищеблока или прачечной), можно вернее оценить компетентность руководства отдельными подразделениями и наркологической службой в целом, проводить необходимые кадровые перестановки. Причем не аппаратными приемами, а на альтернативной основе с учетом мнения коллектива.

Одна из больших бед нашей наркологии — отсутствие многовариантности. Альтернатива нужна любому делу, не только политике. В нашей наркологии нет здоровой дискуссии, нормально развивающейся оппозиции. К чему это ведет — известно. Если руководитель некомпетентен, толковый специалист практически ничего с ним сделать не сможет, будет вынужден исполнять нелепые указания либо уйдет — хорошо, если по собственному желанию... Пока в наркологии, как и во многих других сферах нашей жизни, существует «частная собственность» на кресло, пока мы ее не отменим, пока руководители и рядовые врачи будут служить начальству, планам, а не людям, перестройка в наркологии так и не начнется. Возможно, для ее ускорения следует создать независимую ассоциацию наркологов, а также психологов и других специалистов, занимающихся наркологическими проблемами. Иначе альтернативы административно-командному управлению наркологической службой так и не появится. Серьезную помощь развитию наркологической службы могут оказать и кооперативы — важно только правильно распределить сферы влияния. Есть ряд задач, до решения которых у наркологических учреждений не доходят руки,— лечение никотинизма, семейная и поддерживающая психотерапия и т. д.

За рубежом государственные и частные наркологические учреждения тесно взаимодействуют, нередко вместе финансируют бесплатные для населения программы. Кстати, у нас тоже есть такой опыт, правда пока небольшой.

Состояние наркологической помощи касается всех и каждого. И нам необходимо изменить наши архаичные подходы к ней, чтобы улучшить жизнь общества. Ведь не требуется особых капиталовложений для того, чтобы отменить законы, запрещающие проводить анонимное лечение наркоманов, расширить анонимное лечение больных алкоголизмом в стационарах, сделать основой наркологической помощи психотерапевтические, гуманные подходы. Ни к чему не привели нас попытки представить наркологических больных чуть ли не преступниками. Надо найти контакт с ними, помочь им, их близким, в конечном счете самим себе. Потому что неровен час, и наши дети могут ступить на эту скользкую трону, где им никто не протянет руку помощи.

 Приложение

 Следующие вопросы помогут вам предварительно (до консультации специалиста) узнать, есть ли у вас проявления алкоголизма и насколько они выражены. Методика применяется в США, но в определенной мере она приемлема и для нашей культуры.

Обведите кружком вопросы, на которые вы можете ответить утвердительно.

1. Употребляете ли вы спиртное в больших количествах после огорчения, ссоры или когда начальник отчитает вас?

2. Когда у вас проблемы или вы чувствуете себя в затруднительном положении, всегда ли в таких случаях вы пьете больше обычного?

3. Замечали ли вы, что можете выпить больше спиртного, чем вы пили раньше?

4. Было ли у вас так, что на следующее утро после выпивки вы не могли вспомнить каких-то эпизодов предыдущего вечера, хотя даже ваши друзья говорили вам, что вы не напивались до потери сознания?

5. Когда вы пьете с другими людьми, стараетесь ли вы незаметно от них выпить больше?

6. Бывают ли такие случаи, что вы чувствуете себя дискомфортно, когда у вас нет выпивки?

7. Не замечали ли вы в последнее время, что, начиная пить, вы спешите скорее сделать первый глоток, хотя раньше этого не было?

8. Вы когда-нибудь испытываете чувство вины за то, что пьете?

9. Раздражаетесь ли вы, когда ваши друзья или семья обсуждают ваше употребление алкоголя?

10. Замечали ли вы, что у вас в последнее время все чаще и чаще случаются «провалы в памяти»?

11. Часто ли вы замечаете у себя желание продолжить выпивку после того, как ваши друзья говорят, что им уже достаточно?

12. У вас всегда есть причина, чтобы напиться слишком сильно?

13. Часто ли вы, протрезвев, сожалеете о том, что сделали или наговорили, будучи выпивши?

14. Пытались ли вы что-нибудь сделать, чтобы контролировать свое употребление алкоголя?

15. Часто ли вы нарушали даваемые себе обещания не пить «в меру»?

16. Пытались ли вы сдерживать употребление спиртного, меняя работу или место жительства?

17. Пытаетесь ли вы избегать своей семьи или близких друзей, когда пьете?

18. Увеличивается ли у вас число проблем, связанных с деньгами или работой?

19. Не кажется ли вам, что все больше людей стали обращаться с вами несправедливо без достаточных на то оснований?

20. Вы едите мало или нерегулярно, когда пьете?

21. «Трясет» ли вас иногда по утрам и вы чувствуете, что небольшое количество спиртного вам помогает?

22. Замечали ли вы в последнее время, что не можете уже пить так много, как это было раньше?

23. Пили ли вы когда-нибудь несколько дней подряд?

24. Чувствуете ли вы себя иногда очень подавленно и сомневаетесь в таком состоянии в смысле жизни?

25. Иногда после периодических запоев слышите или видите ли что-нибудь такое, чего на самом деле нет?

26. Испытывали ли вы чувство страха после того, как долго пили?

Интерпретация результатов опроса по американской версии такова. Если вы отвечаете «да» несколько раз, то можно указать на следующие стадии алкоголизма:

вопросы 1—8 — ранняя стадия;

вопросы 9—21 — средняя стадия;

вопросы 22—26 — начало заключительной стадии болезни.

 Список рекомендуемой литературы

1. Бехтель Э. Е. Донозологические формы злоупотребления алкоголем, — М.: Медицина, 1986.— 272 с.

2. Братусь Б. С., Сидоров П. И. Психология, клиника и профилактика раннего алкоголизма. — МГУ, 1984. — 144 с.

3. Вальдман А. В., Бабаян Э. А, Звартау Э. Э. Психофармакологические и медико-правовые аспекты токсикомании.— М.: Медицина, 1988.—288 с.

4. Гузиков Б. М., Мейроян А. А. Алкоголизм у женщин,— Л,: Медицина, 1988. — 224 с.

5. Иванец Н. Н., Валентик Ю. В. Алкоголизм. — М.: Наука, 1988,— 176 с.

6. Копыт Н. Я, Сидоров П. И. Профилактика алкоголизма. — М.: Медицина, 1986. — 240 с.

7. Психологические исследования и психотерапия в наркологии.— Труды Ленинградского научно-исследовательского института им. В. М. Бехтерева, 1989, том 152.— 152 с.

8. Шихирев П. Н. Жить без алкоголя? — М.: Наука, 1988,— 160 с.