Доходит
ли слово?
— Товарищ
лектор, почему спортсменам вручают обязательно кубки? Для винца?
— Разумеется,
нет.
— Тогда почему
не вручают, скажем,- кастрюлю супа или чайник для чая?
Оглавление
К чему же должна сводиться
антиалкогольная пропаганда? Объяснять, что водка — яд? Это теперь знают все.
Рассказывать, как молекула спирта доходит до нейрона? Разумеется, это тоже надо
делать, да ведь при нынешних средствах информации и про эти тонкости знают.
Тогда о чем же вести разговор современному пропагандисту?
О том, что трогает не только сознание,
но и душу. За душу надо брать, за душу. Чем? Правдой! Она — основа любой
хорошей пропаганды. Малейшая фальшь в пропаганде действует как та самая ложка
дегтя в бочке меда.
Многие замечали, что на антиалкогольных
лекциях — особенно на производстве, в общежитиях, жилконторах — всегда заметна
какая-то подспудная веселость, будто люди пришли на эстрадное представление. Я
долго не понимал отчего. Проблема глубочайшая, явились добровольно, а вот на
лицах ирония. Потом догадался, что все это от недоверия к лектору, ибо его
слова не совпадают с опытом людей.
Однажды я попал в шахтерскую аудиторию.
Лектор высказал мысль, что для человека весом 65 килограммов смертельной дозой
станет 500 граммов чистого алкоголя. Шахтеры рассмеялись. Ибо они знали не
одного человека, которые выпивали по литру водки и оставались живы-здоровы.
Сколько в литре чистого алкоголя? Да и я знаю таких людей. Например, знаю
человека, который своей нормой полагает 700 граммов водки, при этом он ходит,
работает, его пускают в метро, то есть его опьянение почти незаметно. Надо
полагать, чтобы оно стало заметным, ему потребуется еще 700 граммов.
Я не могу судить, какова смертельная
доза — это вопрос медицинский. Но я твердо убежден, что тот лектор обязан был
вступить в полемику с шахтерами, объяснить и разъяснить, чтобы они ушли с
лекции, твердо зная, какова же смертельная доза алкоголя. А они ушли, посчитав
лектора болтуном.
Я собрал те наиболее частые лекторские
мысли, которым люди не верят...
«Рюмка — это яд!» Врачам кажется, что
подобная мысль очевидна. Отнюдь. Ее надо доказать, и доказать очень
убедительно, потому что многие этот яд неоднократно принимали и живы, да пока и
здоровы. Выходит, что врачи преувеличивают и говорят как бы в переносном
смысле. А коли так, то можно пропустить и мимо ушей.
«После приема алкоголя наступает
гнетущее болезненное состояние». Неправда. После приема спиртного у большинства
людей поднимается настроение, им становится весело и приятно. Это состояние
именуется эйфорией. А вот после эйфории действительно наступает гнетущее и
болезненное состояние: головная боль, депрессия, разбитость, потливость,
тошнота, жажда... Я понимаю лектора: подробно говорить об эйфории — вроде как
бы прославлять алкоголь. Но говорить надо правду, которая заключается в том,
что за краткие приятные минуты пребывания в эйфории потом расплачиваешься не
только похмельным состоянием, а и потерей толики здоровья, заработанных рублей,
испорченными днями, моральной опустошенностью, стыдом...
«Даже одна рюмка водки обессиливает
человека». Может быть, обессиливает в конечном счете, но по опыту известно, что
порция водки вызывает кратковременный прилив мощи и энергии. Врачи скажут, что
это обманчивое впечатление самого выпившего. Тогда как понимать принятие
спиртного в качестве допинга? Как понимать, что в войну солдатам давали водку
перед атакой? Как понимать подтвержденный опытом милиции и народных дружинников
тот факт, что пьяный хулиган значительно сильнее трезвого человека? Может быть,
все это — не усиление физической мощи, а наркотическая вспышка психической
энергии?.. Во всяком случае, нужно разумное объяснение.
«Ошибочно представление, что алкоголь
вызывает аппетит». Почему же ошибочно? После пары рюмок человек много и со
вкусом ест. Натуральный аппетит. Другое дело, что этот аппетит не тот, который
полезен для здоровья, что он искусствен и человеку он ни к чему, что от долгого
питья и он пропадает. Но ведь так и надо говорить — сперва правду, потом суть
этой правды.
«Безграмотно утверждать, что алкоголь
снимает усталость и психическое напряжение». Но это обстоятельство давно людьми
проверено — снимает. Опять-таки допинг. Я и сам проверил — раза два снимал.
Снимал непомерную усталость бокалом сухого вина. И подтверждаю, что снимает. В
этом правда. Но правда и в другом: когда остывает действие вина, то становится
еще тяжелее. Посему снимать депрессии вином смысла нет.
«Алкоголь не согревает». Однако любой
промерзший человек, выпив водки, чувствует растекающееся по телу приятное
тепло. Иллюзия, после которой станет еще холоднее? Так и надо говорить, что,
мол, согревать-то согревает, да...
Ряд этих примеров можно продолжить.
Вторым крупным недостатком нашей
антиалкогольной пропаганды я полагаю тот факт, что ведут ее главным образом
медики. Прошу понять меня правильно: хорошо, что врачи это делают, но плохо,
что это делают только врачи. Читаются лекции, проводятся беседы и пишутся книги
медиками. Казалось бы, так и надо, коли они лучше всех знают воздействие
алкоголя на организм...
Но в своих лекциях они, к сожалению, не
выходят за рамки медицины и здоровья. Почти все их выступления можно свести к
простой формуле: водка — цирроз печени — не пейте. Многие ученые-медики
подходят к пьянству как к чисто научной проблеме, а отсюда и рекомендации:
провести исследования, разработать меры...
Я ни в коем случае не хочу их за это
упрекать — они ведут пропаганду в пределах своих знаний и своей компетенции.
Вот когда они переходят к социальным вопросам, то зачастую видишь непонимание
всей проблемы.
Пожалуй, больше всего поражает наивная
вера некоторых медиков в то, что люди пьют по незнанию. Процитирую наиболее
четкое высказывание известного академика Ф. Г. Углова: «Следует помнить, что
пропаганда и распространение вина базируется на лжи, ибо стоит человеку узнать
всю правду об алкоголе, как он нередко перестает его употреблять» (В плену
иллюзий. М., 1985, с. 218).
Во-первых, нет людей, которые не знали
бы о вреде алкоголя. При теперешних-то средствах массовой информации не хочешь,
да узнаешь. О вреде водки с никотином народ частушки слагает. Я уже писал, с
какого времени люди знали про алкоголь и его вред. Еще спартанский законодатель
Ликург уничтожил все виноградники и пустил по стране глашатаев, вещавших тексты
о вреде пьянства. Еще Гиппократ вывел формулу: «Пьянство — причина слабости и
болезненности детей». Еще Л. Толстой сказал в 1889 году: «Защитники водки, вина,
пива уверяли прежде, что эти напитки прибавляют здоровья, силы, согревают и
веселят. Но теперь уже неоспоримо доказано, что это неправда».
Во-вторых, неужели стоит человеку узнать
правду, и он сразу одумается, неужели худое поведение человека идет лишь от незнания?
Писателей, философов и моралистов всех времен ставила в тупик психологическая
загадка: почему человек знает, что делает плохо, а все-таки делает? А тут
предлагается такое простенькое решение...
И в-третьих, коли дело лишь в знаниях,
то вся проблема сводится к просветительству. Растолкуй людям — и пить
перестанут. Если бы так...
Упор в антиалкогольной пропаганде только
на медицину — большая ошибка. Идет она от непонимания того, что пьянство —
проблема социальная. А коли социальная, то почему же так робко прикасаются к
ней социологи, психологи, юристы, философы, экономисты, политики? С полным
основанием утверждаю, что их участие в антиалкогольной пропаганде более важно,
чем медиков. Посудите сами: какой рассказ тронет людей сильнее — о процессах в печени
или о гибельной судьбе человека? Представьте, что о пьянстве рассказывает
рабочий, директор завода, юрист, ученый, актер... В их же рассказе будет
социальный подход, жизненный взгляд, личный опыт.
Хочу еще раз сказать, что я не отрицаю
значение медицинской пропаганды, а лишь настоятельно подчеркиваю: проблема
пьянства не только медицинская и, пожалуй, прежде всего не медицинская. Позволю
себе сослаться на слова академика Н. Н. Блохина: «Борьба с алкоголизмом,
которой сейчас уделяется большое внимание,— это, конечно, не медицинская, а
социальная проблема». И дальше: «Но главный упор надо сделать на профилактику
пьянства и алкоголизма. А она в значительной степени зависит не от медиков».
Когда беседа медика воспринимается
слушателями лениво, без интереса, с блуждающими фразами типа «у этих врачей все
вредно», то вовсе не значит, что плоха лекция. Причина может быть иной — мысли
и слова медика не для этой аудитории, а лектор должен знать, к кому он пришел.
Мне могут возразить, что негоже
приспосабливаться и вставать на позицию пьющего. Да, негоже. Но и нельзя в таком
важном деле, как антиалкогольная пропаганда, не учитывать психологию тех, к
кому обращаешься с праведным словом.
Вот принято считать, что алкоголикам
никакая пропаганда уже не поможет и читать им лекции — народ смешить. Я тоже
так думал. И когда меня пригласили выступить в лечебно-трудовом профилактории с
беседой о пьянстве и преступности, то прямо об этом сказал.
— Что вы! — удивился сотрудник.— Это их
любимая тема.
Более внимательной аудитории я не видел.
Слушали, задавали вопросы и, что меня удивило, смеялись над рассказами об
алкоголиках, будто все это не про них.
Я считаю, что не может быть
антиалкогольной пропаганды вообще — она должна иметь конкретный адрес. Передо
мной брошюрка о пьянстве. Читаю: «Рекомендуется проведение стационарных и
передвижных выставок, стендов, фотовитрин о счастливом детстве, материнстве,
любви, профессиональных успехах». Кто же остановится у подобных стендов?
Алкоголик? Вряд ли его заинтересуют материнство и любовь. Непьющий? Информацию
о счастливом детстве и любви он предпочтет получить не со стенда.
К кому мы обращаемся: к подростку или
взрослому человеку, к семейной женщине или девушке, к человеку с восьмилеткой
или к людям с высшим образованием, к сидящим в конторе или к стоящим у
мартена?.. И прежде всего, кто перед нами: непьющий, начинающий выпивать, уже
попивающий или алкоголик? Совсем непьющий и алкоголик находятся, по выражению
биологов, как бы в разных экологических нишах — они и мир видят по-разному, и слова
понимают иначе.
Зал, лекция. Что кого интересует?
Начавшего выпивать — как там на сердечко действует? Алкоголика — научились ли
вылечивать? Девушку — как узнать, станет парень пьяницей или нет? Подростка — а
почему пьют? Замужнюю женщину — как бы супруга от водки отвадить?..
Вот я и думаю: не подбирать ли аудиторию
«по интересам», что ли? Для этого нужно лишь детализировать тематику лекций,
говорить о пьянстве не вообще, а узко и конкретно. Например: «Вино в семье»,
«Как развлекаться без алкоголя?», «Что делать, если запил муж?», «Вылечись
сам!» и т. д.
Чрезвычайно важна и форма пропаганды,
ибо без нее не глянут на содержание. На антиалкогольном съезде 1912 года
священник поучал с трибуны других священников, что говорить прихожанам: водка
есть кровь сатаны, водка и есть сатана, она, как и сатана, сперва завлекает и
обещает, а потом губит и ведет в ад... Неплохо!
Передо мной названия лекций и бесед,
собранные со стендов и афиш. Сижу и думаю, какое бы название меня привлекло.
«Пьянство и его пагубное влияние на
формирование личности молодого человека». Нет, не пошел бы — серьезно,
академично и даже нудно. «Плохие манеры на живых примерах». Пошел бы, ибо
живенько и про манеры, да еще и на живых примерах. «Алкоголь — враг».
Неинтересно, избито. «От вина до вины — один шаг». Непременно пошел бы, потому
что в названии виден социальный смысл лекции. «Пьянство — враг семьи и
общества». Слишком банально, а коли банально название, то не таково ли и
содержание? Работник ГАИ читает лекцию «Дорога в пропасть». Пойду, интересно.
Потом идут названия скучные и безликие,
как дома в современном микрорайоне: «Зеленый змий», «Пьянство
— социальное зло», «Пьянству — бой»... И вдруг стихотворное название лекции:
«Рюмка, стопочка, стакан...
Так сложился хулиган».
Надо сходить.
Я долго говорю о лекциях потому, что в
антиалкогольной пропаганде они занимают одно из первых мест. Посудите сами —
только общество «Знание» читает до 20 тысяч лекций в год.
Если лекции считают тысячами, то
антиалкогольные брошюры — миллионами. В них используется огромный материал,
множество примеров и цифр, показываются сотни человеческих судеб и жизненных
историй... И все-таки люди читают их с неохотой. Почему же?
Скучно. От большинства брошюр и книг
веет скуловоротной зевотой. Ну кого заинтересуют страницы цифр, процентов и
графиков? Только очень большого любителя статистики. О человеческих же судьбах
рассказано вяло и неинтересно. Авторам этих брошюр поучиться бы у бутылочных
наклеек: там и золото, и медали, и лозы, и жанровые картинки...
Я понимаю, что эти книги пишут не
литераторы, а чаше всего ученые. Оттого брошюрки зачастую и походят на
рефераты. Но пропаганда есть нечто среднее между наукой и искусством, к
пропаганде тоже надо иметь дар. Я твердо убежден в одном: скучная пропаганда
есть плохая пропаганда. А возможно, что скучная пропаганда — уже и не
пропаганда, а антипропаганда. Или это юмор? Так поверит ли читатель
авторам-пропагандистам, которые сами не знают жизни и причин пьянства?
Читаю брошюру дальше и на странице 36
нахожу слова: «Меры косвенной профилактики опосредственно влияют на уменьшение
потребления алкоголя». Косвенная профилактика меня, разумеется, заинтересовала
уж хотя бы потому, что, значит, есть и главная. Читаю про эти меры: «Среди них
в первую очередь следует выделить гармоничное воспитание личности человека,
повышение уровня его образования и культуры, увлеченность своей работой,
формирование у людей, скажем, устойчивого интереса к литературе, театру,
музыке, занятиям спортом, туризмом».
И это все косвенная профилактика?
Воспитание культуры в человеке — косвенная профилактика? А какая же главная,
основная — неужели штрафы и ограничение продажи спиртного? По-моему, здесь
авторы явно поменяли местами главное с второстепенным. Но как же бороться,
путая основное с второстепенным? Видимо, точность определений нужна не только в
научных монографиях.
«Алкоголизм — вредная привычка»...
Сказано прямо-таки ласково. Привычка, вроде покусывания ногтей или почесывания
макушки. Если бы.
«Алкоголизм — это традиционное
превышение нормы алкоголя...» Да разве алкоголизм сводится к превышению нормы?
И хочется узнать, какова она, традиционная норма?
До сих пор говорилось о медиках. Но
пусть они не подумают, что принадлежность пропагандиста к социально-общественным
наукам автоматически страхует от ошибок.
Вот книжечка под названием «Профилактика
пьянства и алкоголизма», вышедшая в 1983 году в издательстве «Юридическая
литература». На странице 24 читаю: «Таким образом, исходя из изложенного, можно
сказать, что пьянство и умеренное потребление алкоголя — разные явления».
Неужели? Мне всегда казалось, что
пьянство и есть умеренное потребление алкоголя, ибо неумеренное уже будет
алкоголизмом. Но читаю дальше, надеясь на ясность. И верно, разъясняют: «Под
пьянством понимается такое употребление алкоголя, при котором поведение пьющего
вступает в противоречие с общепринятыми нормами и правилами общежития...»
Я назвал бы подобное толкование пьянства
«юридическим», когда на него смотрят только под одним углом зрения — под
правовым. Для сложного социального зла одного угла зрения маловато. Ведь полно
пьяниц и алкоголиков, не вступающих в противоречие с правилами общежития, их
так и зовут «тихие пьяницы». Что же, исключим их из числа пьянствующих?
И еще пример.
В этом же сборнике один из авторов,
вослед писателям-деревенщикам, усмотрел причину пьянства в последствиях
научно-технической революции: «В частности, статистика свидетельствует, что
самые высокие уровень и темпы прироста потребления алкоголя наблюдаются в тех
регионах, где процесс урбанизации протекает более интенсивно» (с. 42).
Общеизвестно, что урбанизация идет
главным образом за счет притока сельского населения, в том числе
малоквалифицированного и пьющего. Если пьющие переехали из сельской местности в
город, то каким же образом это скажется на общем потреблении алкоголя в
регионе? Или же автор имеет в виду городские условия: мол, в деревне не пили, а
в городе запили?
Обращусь к примерам.
Вот брошюрка А. В. Воропая с тревожным
названием «Чтобы не было беды» (Воениздат, 1972). На странице 13 задается
вопрос вопросов: «Почему же некоторые люди еще употребляют спиртные напитки и
даже считают их полезными?» Читатель, конечно, приготовился к интересному
ответу... Вот он: «Неправильное представление об алкоголе связано со старыми
предрассудками о том, что он содействует укреплению здоровья человека». Значит,
пьют, потому что не знают о вреде? Наивно. Впрочем, об этом я уже писал.
Читаю дальше. Страница 31: «Во
взаимоотношениях человека и вина важно чувство меры. Лишенному этого чувства
лучше не подходить к вину». Ну, тут добавить нечего — если чувство меры есть,
то пей на здоровье.
Но, может быть, я взял слишком старые
источники, брошюры 70-х годов?
Передо мной книжечка Э. А. Бабаяна и М.
Д. Пятова под названием «Профилактика алкоголизма» (М., Мединина, 1982). Авторы
задались интересной целью систематизировать группы населения в зависимости от
отношения к спиртному. В первую группу они включили тех, кто алкоголь вообще не
употребляет, то есть большинство людей. С любопытством иду дальше и на странице
27 нахожу ошеломляющее определение второй группы: «Вторая группа населения
состоит из лиц, которые по тем или иным причинам — в порядке дегустации или же
для сравнения одних спиртных напитков с другими — употребляют их».
Это про какую же страну? Неужели про
Россию? Пьянство на почве дегустации? Сравнивают вкус «Столичной» со вкусом
«Пшеничной» или агдама с вермутом? Может быть, это про Италию с Испанией?
Заметный и полезный вклад в
антиалкогольную пропаганду вносят научно-популярные журналы. Выступления в них,
как правило, обширны, серьезны, аргументированны, приводятся последние
достижения советской науки и зарубежный опыт. А если и бывают огрехи, то
появляются они, по-моему, от стремления авторов придать цифрам и сухим фактам
некоторую живость.
В одном журнале (очень хорошем, поэтому
называть его не хочется) идет речь об использовании выжимок винограда, коих,
кстати, 10 миллионов тонн. Автор рассказал про Австрию, где из этих выжимок
получают удобрение и биотепло, которое направляется в парники. Кончается статья
так: «И пока созревает вино, неподалеку на грядках зреет к нему закуска». Очень
мило.
В этом же журнале была напечатана
интересная статья о мадере. Вот ее начало: «Хорошее вино в умеренном
количестве, употребленное здоровым человеком, вряд ли вызовет возражения даже у
врача-диетолога». Не знаю, как у диетолога, но у нарколога вызовет.
Мне сразу вспоминается вахтер одного
учреждения, где я работал. Всем и каждому он постоянно говорил, да громко, на
все здание:
— Рюмочка коньяку никому не повредит!
Примеров неудачной пропаганды упомянуто
много, но все-таки хочу привести еще один, может быть самый коварный: «При
разумном потреблении алкоголь не причиняет очевидного вреда здоровью и не
наносит ущерба социальному положению его потребителей».
Призыв к пьянству, не правда ли? Если и
не призыв, то убаюкивающая мысль. Кто же это сказал? Неудачливый пропагандист?
Недалекий ученый? Практик-самоучка? Выпивоха, все познавший на личном
примере?..
Не угадаете, ибо это сказал самый
авторитетный медицинский орган — Всемирная организация здравоохранения (Хроника
ВОЗ, 1975, №7, с. 342). Получается, что столь солидная серьезная организация
ничего не имеет против пьянства. Я понимаю, что в приведенной цитате имеется
маленькая хитрость, заключенная в слове «очевидного»: то есть вред-то от
алкоголя и есть, но неочевидный. Однако от этого не легче.
И еще мне хочется попенять
антиалкогольным книгам и брошюрам. Читаешь солидные главы, вникаешь в столбцы
цифр, разглядываешь графики и таблицы, узнаешь о причинах пьянства, о болезнях,
о последствиях... И, разумеется, ждешь главного: что же делать? Как бороться,
как одолеть? Но этой главы и нет. Чаще всего вместо нее идет коротенькое
заключение. А ведь вопрос — как бороться с пьянством? — суть всего. Не умаляя
значимости антиалкогольной пропаганды, нельзя и преувеличивать. Об этом хорошо
сказал Кони: «Невозможно рассчитывать на одну гигиену в борьбе с заразною
болезнью».
Не будем забывать, что антиалкогольная
пропаганда — это гигиена. Надо и лечить.
Перечел последние страницы и
забеспокоился — не обидел ли медиков? В сущности, большой груз антиалкогольной
пропаганды лежит на их плечах. Поэтому в заключение приведу исповедь человека,
который благодарен медику.
Впрочем, он сам расскажет...
...Я
всегда любил свою жену. Спокойная, умная, хороший специалист. Ее и на работе
любили. Когда я втянулся в это кошмарное дело, она ни скандалов не устраивала,
ни в разводы не ударилась. Посмотрит таким пришибленным взглядом, что им меня и
пришибет. Теперь, оглядываясь, вижу все какими-то этапами.
Сперва
я опасался, что от меня пахнет — чай жевал, всякие орехи, какие-то корни...
Потом стал пить больше и уже боялся не запаха, а боялся, что меня выдаст лицо;
дома делал его каменным и с женой не разговаривал. Затем стал бояться не запаха
и лица, а своей походки — войти бы прямо, устоять бы. Потом... Потом уже стало
не до мелочей — добраться бы до дому без синяков и ссадин, милицию бы с
дружинниками миновать...
Как-то
между нами произошел странный и, как мне показалось с похмелья, бессмысленный
разговор. Вошел я с улицы с веселыми словами: «А вот и я». Жена печально
улыбнулась и ответила глупостью: «Нет, это уже не ты».
Ну,
сказала и сказала. На второй день после работы была у нас лекция насчет
алкоголизма. Я, конечно, идти не собирался, потому что алкоголиком себя не
считал. Да вся бригада пошла. Как потом выяснилось, из-за меня.
Сижу,
слушаю лектора про разбухание печенки и усыхание мозгов, а сам думаю, как бы
после всего этого нудного дела раздавить бутылочку бормотушки. Мимо ушей эта
лекция, как уличный ветерок...
И
вдруг слышу такие слова, которые меня почему-то задели. Еще не знаю, чем и как,
лезут в душу сами, как винтики в резьбу. Мол, влияет алкоголь на генетический
аппарат... Но не это главное, главное в том, что клетки человека за семь лет
меняются стопроцентно. И тот самый генетический аппарат командует
строительством новых клеток, но поскольку сам-то он испорчен водкой, то и
клетки выдает другие и уже как бы бракованные. Думаю, врет мужик. Да нет,
человек ученый, к народу допущенный.
Как
во мне все сцепилось, не знаю, но как-то сцепилось. Слова лектора, вчерашние
слова жены да сам факт, что пью я поболе семи лет значительно... Выходит,
клетки моего организма стали другими, ненастоящими, поддельными, что ли? Вот,
значит, почему жена сказала, что это не я. Не я и есть.
В
тот вечер пить мне расхотелось. И ночь не спал. Уснешь тут, когда тебя вроде бы
подменили. И на следующий день не пил, и потом... Нет, короткие срывы были, но
стал я завязывать медленно и верно. Кому охота быть не самим собой, а как бы
своей копией...
