Оглавление
Владимир. Доля
истины в этих рассуждениях есть. Ввели бы сухой закон, чтобы по справедливости
было! Никому, так никому. И потом каждый человек, расплачиваясь своим
здоровьем, имеет право сам решать, пить — не пить, лечиться — не лечиться.
Врач. Что-то у
нас не в ту сторону разговор пошел. Рассуждаете о каких-то мифических правах
для себя, утверждаете, что пить или не пить — это частное дело пьющего.
Совершенно негодная формулировка. Человек связан тысячью нитей с окружающими,
несет ответственность перед близкими, обществом в целом. Подумайте сами,
государство учило будущих граждан в школах, техникумах, вузах, бесплатно лечило
и т. д. Но вот они, оказавшись в самом работоспособном возрасте, начинают
злоупотреблять алкоголем, пренебрегают работой. Огромные средства на воспитание
и образование оказываются потраченными впустую. К тому же продолжительность
жизни и соответственно работоспособного периода пьющих сокращается на 15—20
лет. Кроме того, эти люди мешают полноценно жить и работать окружающим— своим
близким, сотрудникам, соседям. Они насаждают среди окружающих, особенно
молодежи, потребительское отношение к жизни, вовлекают в пьянство. Естественно,
общество крайне негативно настроено по отношению к ним. Сейчас вся страна напрягается,
чтобы ликвидировать потери, допущенные в годы застоя. Ваш вклад в перестройку —
бросить пить. Общество настоятельно требует этого от вас.
Комментарий врача. Вообще-то врач не должен
переходить на менторский тон. У него другие функции. Надо не поучать этих
людей, а помогать им. Конечно, от большинства больных трудно ожидать правильной
гражданской опенки проблемы пьянства, которая лично их коснулась в столь
тяжелой форме. Кроме того, в основе их агрессивности лежат болезненный опыт
неудач, потерь, исковерканной судьбы и сформированный на этой основе глубокий
комплекс неполноценности.
Эти люди
зачастую не способны признать заблуждения, сформулировать причины случившихся
неурядиц. Публичное обсуждение своих проблем вынуждает их занять оборонительную
позицию и отстаивать сохранившиеся крохи самоуважения. Многие из этих людей ни
за что не согласятся признать себя теми, кто они есть на самом деле. В
разговорах друг с другом больные допускают, что их «загнали в угол», но при
этом всегда стараются представить себя в более выгодном свете (намекают на
какие-то таинственные обстоятельства, заставившие их обратиться за медицинской
помощью, уверяют в своих дополнительных возможностях, которые позволяют быстро
вернуть утраченные позиции и показать всем, чего они стоят в действительности).
Поэтому
обсуждение в группе темы профессиональной карьеры больных всегда является одной
из наиболее сложных. Некоторые лучше понимают свое истинное положение и
возможности (не обязательно более образованные люди), другие — хуже. Прямые
попытки врача разубедить в чем-то больного обычно малопродуктивны. Необходимо
обнажить сущность алкоголизма, показать его отрицательные последствия на
примере одного больного для всех участников психотерапевтической группы. Как
правило, каждый из них плохо понимает происходящее с ним самим, зато гораздо
лучше — происходящее с другими. Срабатывает принцип «психотерапевтического
зеркала». Лишь путем многократных сопоставлений судеб самого больного и его
товарищей по группе можно добиться ощутимых перемен в сознании пациента, более
реалистической оценки им своего места в жизни.
Врач. Однако
вернемся к планам на будущее Михаила.
Михаил. Все-таки
я вернусь в ту контору, которая занимается междугородными рейсами. Там
заработки выше, да и работа интереснее.
Евгений. Можно
мне задать вопрос теоретического порядка? Вот вы все говорите о роли врачей в
борьбе с пьянством и алкоголизмом. А я
считаю, что поскольку это социальное зло, врачи мало что могут сделать для его
искоренения. Возьмем какую-нибудь другую социальную проблему. Скажем, проблему
супружеской неверности и попытаемся ликвидировать ее усилиями медицины. Что же,
дадим заказ медицине изобрести таблетки от супружеской неверности?
Врач.
Супружеская неверность — социальная проблема (точнее социально-психологическая),
алкоголизм же — социально-медицинская. Мы ведь с вами не раз говорили о том,
что алкоголь, поступая в организм человека, вызывает болезненные расстройства в
психике, а также в органах и системах человека. Помощь в ликвидации этих
расстройств и входит в компетенцию медиков.
Евгений. Ну, а
проблема приобщения к спиртному — вне рамок компетенции медиков, не так ли?
Можно сказать, что проблема пьянства — социальная, а алкоголизма — медицинская?
Врач. Если вам
нравится такая формулировка, пожалуйста. Разумеется, одни медики мало что могут
сделать. Искоренение пьянства — дело общее, затрагивающее все организации и
ведомства. Более того, каждый человек должен внести свой вклад в это
общенародное дело. Между прочим, среди нас есть и член цеховой комиссии по
борьбе с пьянством. Может быть он скажет несколько слов?
Анатолий
(смущенно). Вы меня имеете в виду? Действительно, когда я не пил, начальник
цеха сказал, ты, мол, можешь нам помочь в этой работе. Ну и заседал я в
комиссии несколько лет.
Владимир. А начальник
цеха знал, что ты лечился?
Анатолий. Знал.
Уже позже, после срыва, я подошел к нему и говорю, что неудобно мне воспитывать
других после того, как такое со мной произошло. Он мне тогда сказал: «Иди-ка
снова подлечись. А из состава комиссии пока тебя не будем выводить. Вернешься
на работу — посмотрим».
Врач. Ну что же.
После выписки возвращайтесь на работу и оправдайте доверие начальника цеха.
Расскажите, пожалуйста, как проходили заседания комиссии?
Анатолий. До
выхода в свет в 1985 году постановлений партии и правительства по борьбе с
пьянством и алкоголизмом слабо работали. В основном «песочили» пьяниц по
сигналам из медицинского вытрезвителя, милиции. Заявления жен разбирали.
Валерий. Строго
разбирали?
Анатолий. Да как
тебе сказать? Обычно все делалось так, лишь бы «отреагировать на сигнал».
Спрашиваешь насчет того, будет ли еще пить. Отвечает, что все осознал, больше
не будет. Но я-то знаю, что выйдет за ворота и тут же напьется. Еще жену,
которая на него жаловалась, поколотит. И потом старались не перебарщивать.
Председатель комиссии просил не очень-то на такого-то нажимать. Если
переборщите с наказанием, предупреждал он, уйти может с завода. А кадровых
рабочих и так не хватает. Ну, премии лишат, зато потом компенсируют чем-нибудь.
Валерий. Точно
по Райкину. Начали ругать за плохое поведение, а кончили тем, что ему, бедняге,
предоставили путевку в санаторий.
Анатолий. В
последнее время все изменилось. Начальство как следует пошерстили. Одному из
итээровских работников пришлось уйти с работы, нескольким выговоры объявили. До
этого даже кое-кого из руководства цеха «под мухой» в рабочее время можно было
увидеть. А сейчас — ничего подобного. К рабочим отношение намного строже стало.
Некоторых выгнали. Любителей выпить в рабочее время в цеху вылавливают, наказания
сыплются почем зря.
Врач. А какое
раньше было отношение к тем, кто лечится от алкоголизма со стороны товарищей?
Анатолий. Общий
настрой неважный был. Считалось, что лечение от алкоголизма — это глупость,
позор что ли для человека. Пей сколько хочешь, но от лечения постарайся
ускользнуть. Выйдет парень из больницы, так его вместо того, чтобы поддержать,
наоборот, стараются вовлечь в выпивки.
Врач. Такая
позиция вытекает из психологии этих людей. Ими движет скрытая зависть: «Мой
товарищ по работе завязал с выпивкой, а я нет, поэтому его надо сбить с пути
истинного». А сейчас изменилось отношение к лечившимся у нарколога?
Анатолий. Трудно
сказать. Но уже открыто того, кто бросил пить, не рискуют задевать. Да и
«подвигами», совершенными по пьянке, вслух не хвастают. Потихоньку, конечно,
прежние разговоры ведут. Так что до полного изменения отношения к бросившим
пить еще далеко.
Врач. Скажите,
Анатолий, ваша комиссия пытается вовлечь рабочих, особенно молодых, в спорт,
клубную работу, участие в садовых товариществах и другие подобные занятия?
Анатолий. А
разве комиссия по борьбе с пьянством должна брать на себя такие дела? Этим
объединенный профком занимается. В его ведении спортивный комплекс, база отдыха
и все такое. Но пьяницы не очень-то его интересуют...
Врач. Между
прочим, «отвлекающие» мероприятия являются даже более важными, чем меры
наказания.
Владимир. У
Михаила Зощенко есть рассказ о том, как одного столяра общественность на работе
отвлекала от пьянства. Он беспробудно пил по субботам и ему начали давать
бесплатные билеты в театр на субботние представления. Тот, чтобы билеты не
пропадали, стал ходить на спектакли и превратился в заядлого театрала. В конце
рассказа у Зощенко есть приписка о том; что напиваться теперь столяр стал не по
субботам, а по воскресеньям. Мне кажется, что «отвлечение» от выпивки мало что
дает. Добиться чего-то существенного можно только с помощью сухого закона. Вот
вы, доктор, постоянно уходите от моего вопроса о сухом законе.
Врач.
Безусловно, конечной целью всех предпринимаемых мер является полный отказ людей
от алкоголя. Если же говорить о сухом законе, то вряд ли он окажется
эффективным. Этиловый алкоголь слишком легко изготавливается, слишком широко
используется в народном хозяйстве. Вы ведь знаете, что в 1986 г. потребление
сахара увеличилось в стране по сравнению с предыдущим годом на 11%. Далее темп
роста сохранился. Как ни прискорбно, но этот рост ничем, кроме использования
сахара для производства самогона, не объяснишь. Мы, наркологи, за сухой закон,
но на подготовленной почве, за такой запрет, который бы позволил реально
достичь поставленной цели, а не просто провозгласил ее.
Владимир. А не
получится так, что врачи-наркологи лишатся работы в том случае, если люди
перестанут пить?
Врач. Если даже
это случится, никто из нас ничего кроме радости не ощутит. Перейдем на лечение
других психических недугов, например неврозов.
