Наука об алкоголе

КЛАДЕЗЬ ВЕСЕЛЬЯ С ЗАМУТНЕННОЙ ВОДОЙ

 Оглавление

Одним из широко бытующих предрассудков следует признать ложное мнение, что спиртные напитки способны улучшить настроение, сделать подвыпившего общительнее и остроумнее, помогают подавить мрачные мысли. Так ли это на самом деле?

По давным-давно сложившейся традиции нормальные, эпизодически выпивающие люди употребляют хмельные напитки в большинстве случаев в торжественные моменты, в праздничные дни, когда вся обстановка зовет к приятному отдыху, общению, радости и веселью. И именно в этой атмосфере праздничности, в этой «заданности» настроения собравшейся компании кроется причина того, что хмельное, как правило, вызывает эйфоризирующий эффект, оказывает веселящее воздействие. Однако эйфория отнюдь не специфична для действия алкоголя на психическую сферу.

Спирт снимает тормоза, раскрепощает процессы возбуждения. А какую конкретную форму обретает возбуждение— это в значительной мере зависит от ситуации, от ожидаемых бражниками результатов выпивки. Во всяком случае, мы можем говорить об этом, анализируя легкие формы алкогольного опьянения, когда подвыпивший человек еще не утратил контроля над своим поведением. Стремясь к веселью, беспечности, беззаботности, захмелевший обычно достигает своей цели. Но у искренне скорбящего человека, выпившего на поминках, спиртное не породит беззаботности и веселья. Скорее, усугубит скорбь.

Дело, конечно, не исчерпывается «запрограммированностью» окраски настроения перед застольем. Многие субъекты вообще никогда не испытывают эйфории под влиянием алкоголя, который способен вызвать у них лишь эмоциональную тупость той или мной степени выраженности. А некоторые впадают под влиянием спиртных напитков в меланхолию, становятся слезливыми, жалуются на невзгоды, на свою судьбу. О таких людях обычно говорят, что, выпив, они предпочитают петь грустные песни. Все любители хмельного, которые в начале своей алкогольной биографии испытывали явно веселящее действие алкоголя на психику, достигнув второй-третьей стадий хронического алкоголизма, полностью теряют способность предаваться веселью. Для них стремление к выпивке диктуется труднопреодолимым болезненным влечением, «алкогольным голодом», «алкогольным зудом», а не стремлением ввести себя в состояние эйфории.

Итак, для здорового человека, если брать типичные случаи, спиртные напитки представляют лишь вспомогательное средство, которое облегчает формальные контакты, способствует в праздничной обстановке появлению веселого настроения, состояния благодушия, беззаботности, самодовольства. Здесь алкоголь не является целью. О нем забывают на другой же день после праздника. И забывают надолго. Но у части людей такие праздничные застолья пробуждают в душе желание повторно пережить те сдвиги в настроении, которые порождают спиртные изделия. Постепенно винопитие у них превращается в самоцель. Появляется и развивается новая потребность, не свойственная нормальным людям,— потребность в алкоголе. Со временем диапазон «поводов» к выпивке все более расширяется. Субъект пьет уже не только ради веселья и приятного самочувствия, но и «с горя», «из-за неприятностей», «от переутомления», «для храбрости», «от одиночества», «для задушевности беседы» и т. д. И такая «универсальность» воздействия алкоголя на психику еще раз свидетельствует об отсутствии специфичности его влияния на настроение, о спорности обязательного эйфоризирующего эффекта. С другой стороны, такое расширение спектра субъективных причин возлияний и учащение выпивок говорят о переходе человека к бытовому пьянству.

Однако независимо от того, что лежит в основе развития эйфории хмельного застолья, она все-таки существует. Давайте же рассмотрим вопрос о том, нужна ли человеку алкогольная эйфория.

Веселость подвыпившего человека поверхностна, скоропреходяща, нездорова. Пьяный становится крайне многоречивым, цинично и плоско шутит. В привычном кругу собутыльников манера поведения захмелевшего не вызывает обычно никакого протеста. Но у нормального человека болтливость и сальные шутки пьяницы порождают только чувство досады и раздражения.

О «юморе» алкоголиков следует поговорить особо. В речи запьяневшего в силу снижения интеллектуальных возможностей зачастую совмещается несовместимое. Со стороны невзыскательному собеседнику это может показаться смешным, хотя сам алкоголик вовсе не собирался шутить. Вообще же своеобразный фон благодушия в настроении выпившего обычно побуждает его к потугам на «юмор». Этот «юмор», взятый «напрокат», «взаймы»,— ходячие непристойные историйки и анекдоты. По мере увеличения алкогольного «стажа» отмечается все более выраженное оскудение «репертуара» рассказов алкоголика, он с упоением рассказывает в сотый раз одну и ту же историю в привычной или случайной компании собутыльников.

Подлинным чувством юмора алкоголик не обладает. Постепенно он все более утрачивает способность улавливать смысл метафорических выражений, понимать скрытую идею юмористического рассказа или карикатуры. Вместе с тем он видит смешное там, где нормальный человек смешного не видит.

Советские ученые А. С. Познанский и В. В. Дезорцев, специально занимавшиеся изучением нарушения чувства юмора у алкоголиков, приводят следующий пример «трактовки» юмористического рисунка одним из пациентов.

На предложенном ему рисунке был изображен человек, который сначала вытер грязную обувь о соседские коврики на общей лестничной площадке, а потом, уже в чистой обуви, встал на коврик перед собственной дверью и отпирает ее.

«Этот исходил все квартиры и не знает, где его собственная. Из вытрезвителя, с похмелья, весь пропился, видать, до ужаса, не может найти свою квартиру, все квартиры обошел» — таков был комментарий алкоголика. Этот комментарий свидетельствует о выраженном снижении интеллекта испытуемого. С другой стороны, еще раз подтверждается давно известная истина, что алкоголики с особым удовольствием шутят на темы, связанные с выпивками. Они смакуют истории о том, как они «погудели», как попали в вытрезвитель. Стоит только пациенту-алкоголику сказать: «А хотели бы вы сейчас выпить?» — лицо его тут же преображается, расплывается в улыбке, он становится беспечным и забывает о том, что находится в больнице.

Наркологи отмечают, что за внешним благодушием пьяного, во всех его якобы шутливых репликах таится злобность и агрессивный заряд. Это мрачный юмор. Он направлен на высмеивание родственников, сослуживцев знакомых, особенно преуспевающих. Алкоголик обнаженно, цинично говорит об интимных сторонах жизни. Скрытая агрессивность в любое мгновенье может перейти в открытую вражду, в оскорбления собеседника словом и действием. И нет ничего удивительного в том, что день выпивохи заканчивается порой в отделении милиции, где он мгновенно трезвеет, начинает заискивающе извиняться, зарекается пить, обещает впредь быть тише воды, ниже травы.

Алкогольный дурман отнюдь не является ключом к полноценному продуктивному общению. В этом нетрудно убедиться, если побыть какое-то время в пьяной компании, не употребляя, конечно, спиртного. Собутыльники громко о чем-то говорят, спорят, но, как правило, никто никого не слушает. Каждый занят своими мыслями. На большинство вопросов тут не получают ответов. Если же за вопросом и последовал ответ, задавший вопрос уже не слушает собеседника.

Алкоголь не только не способствует контактам между людьми, если иметь в виду неформальные контакты, но даже разрушает прежде существовавшие человеческие связи. Пьяница волей-неволей противопоставляет себя обществу, всем нормальным людям. Поскольку степень употребления спиртного у пьяницы, а тем более у алкоголика выходит далеко за рамки даже относительной приемлемости в обществе, семья, истинные друзья, а со временем и сослуживцы непомерно пьющего субъекта проявляют беспокойство, а затем и недовольство по поводу его слишком частых возлияний. Он же воспринимает все это как необоснованные придирки, как проявление недоброжелательности по отношению к нему.

Семья, товарищи, сослуживцы предстают перед пьяницей уже только как препятствие на пути удовлетворения потребности в выпивке. И вот пьяница начинает избегать своих близких и друзей, связи с ними постепенно ослабевают, а затем и обрываются вовсе. И тогда алкоголик примыкает к компании собутыльников, сначала относительно постоянной, затем — к случайным и временным компаниям.

Только здесь, считает любитель хмельного, его понимают, а он понимает других. Но это «взаимопонимание» не идет дальше одобрения и поощрения употребления спиртного.

Если среди нормальных людей пьяница или алкоголик чувствует себя «не в своей тарелке», то, оказавшись в компании собутыльников, он попадает в родственную среду, в свою стихию. Все большую часть свободного времени отдает пьющий своей компании. В любом другом обществе он скучает, раздражается, не может найти себе места и занятия. Но снова оказавшись в привычной компании, он оживляется, балагурит, шутит, смеется. Эти компании довольно разношерстны. Здесь и начинающие пьяницы, и деградировавшие алкоголики.

Новички набираются в компании собутыльников разнообразных специфических «знаний» по поводу того, когда и чем лучше опохмелиться, как приготовить для питейных целей политуру, где купить среди ночи бутылку водки или самогона, как «вытравить» противоалкогольный препарат из организма, каким образом, будучи в состоянии опьянения, проскочить в метро, избежать попадания в вытрезвитель. Компания диктует своеобразный свод правил поведения. Здесь окончательно формируется патологически измененная личность алкоголика во всех ее нюансах. Новичок-пьяница проходит в среде собутыльников все этапы становления и дальнейшего развития алкогольной болезни.

Шлифуясь в тесном контакте, алкоголики постепенно становятся похожими друг на друга, как бильярдные шары. Ведь компанию объединяют единая система взглядов, общие эталоны поведения, представлений о «чести».; Со временем, по мере прогрессирования деградации, то один, то другой член такой компании выбывает из привычного коллектива, переходит к пьянству в одиночку или к выпивкам со случайными собутыльниками, ибо у закоренелого алкоголика исчезает потребность даже в примитивном общении, а естественное постепенное оскудение бюджета выпивохи уже не позволяет ему вносить свой пай «на равных» с другими членами компании, вынуждает все чаще прибегать к употреблению копеечных суррогатов спиртных изделий. Процесс удовлетворения потребности в алкоголе все более и более упрощается.

Ну а если говорить о тяжелых мыслях, предшествовавших опьянению, то во хмелю они отнюдь не рассеиваются, а приобретают еще более мрачный оттенок. Вот почему стакан водки может толкнуть бражника на преступление, способен заставить совершить покушение на собственную жизнь. Большинство самоубийств, как свидетельствует со скорбным красноречием мировая статистика, совершается в состоянии опьянения или же в похмелье. Хорошее же средство для «поднятия настроения»!

Между прочим, эйфория — один из симптомов некоторых тяжелых психических недугов. А само опьянение во многом сродни приступу того или иного психоза. Так стоит ли добровольно вводить себя, пусть на короткий период, в состояние безумия? Стоит ли подвергать себя риску превратиться со временем в страдающего психическим заболеванием, которое приносит много бед и самому пьющему, и всем окружающим,— в страдающего хроническим алкоголизмом?

Нужен ли человеку, особенно юноше или девушке, для которых жизнерадостность, оптимизм, естественное веселье — нормальное, обычное состояние, мутный эрзац подлинной радости, порождаемый обманчивым действием на организм хмельного зелья?

Думается, на эти вопросы может быть только один ответ: нет!