Наука об алкоголе

Оглавление

Взаимооценки больных. При положительной динамике психотерапевтического процесса больные помогают друг другу понять «алкогольное прошлое» и сделать из него правильные выводы, а при отрицательной — обсуждение протекает формально, члены группы стараются не задавать вопросов другим, не вступать в полемику, перекладывают ответственность за ход занятий на терапевтов [Гузиков Б. М. и др., 1977]. В таких случаях взаимодействие и процесс осознания стимулируются специальными приемами, суть которых — в «принудительной» оценке друг друга.

Например, больным говорится: «Вы еще недостаточно хорошо знаете друг друга, и все же постарайтесь сказать о каждом члене нашей группы — добровольна или под давлением извне произошла госпитализация?». После того, как больная подвергнется обсуждению, ей предлагается высказать мнение о справедливости оценок. Как правило, больные обращаются за лечением в результате сильного давления близких, трудового коллектива и т. д., однако считают, что «пришли сами». Осознание принудительно-добровольного характера госпитализации помогает правильнее оценить степень зависимости от алкоголя — своей и других членов группы.

Еще один способ заключается в том, что больных просят вспомнить о самых памятных случаях, когда им нельзя было употреблять алкоголь, однако они это делали, что приводило к неприятностям. А других членов группы просят сказать, отражают ли эти случаи меру зависимости обсуждаемых от алкоголя, или они вспоминают лишь те, о которых не так стыдно говорить вслух. Обычно рассказывают о прогулах, невыполненных обязательствах перед семьей, детьми, друзьями, опозданиях на самолеты и поезда, в результате чего срывался отдых по туристическим путевкам, разрывались отношения с любимыми, тратились деньги, отложенные на приобретение нужных для дома или себя вещей, и т. д.

В каждой группе эффективно действует такой прием: больных спрашивают, какой процент женской половины взрослого населения города мог бы оказаться на их месте. Цифры ниже 50 % указываются крайне редко. Часто отвечают, что алкоголизмом страдают 60, 70 и даже 80 % женщин, но большинство из них не хочет лечиться. Терапевт должен внушить членам группы, что алкоголизмом страдают максимум 2...5 % взрослых женщин, имеющих психобиологическую предрасположенность к этому заболеванию, попавших в социальные условия, благоприятствовавшие его развитию и оказавшихся недостаточно критичными к своему поведению.

В группе почти всегда находятся больные, лучше других понимающие происшедшее с ними, как правило, повторно проходящие лечение — просьба к ним прокомментировать подобное заключение способствует лучшему усвоению полученной информации остальными.

Признание наличия алкоголизма, осознание закономерности происшедшего оказывает психотравмирующее действие на больных, которое — сначала незначительно, а затем во все возрастающей мере — смягчается зреющим чувством общности между членами группы, пониманием того, что они не одиноки в своей беде. Терапевты при этом высказывают уверенность в возможности обретения трезвости. Несмотря на это, обсуждение этого вопроса обычно сопровождается слезами (чего почти никогда не бывает в мужских группах). Это уже не «пьяные слезы», но и не слезы полного понимания. В большей степени — жалость к себе, осознание своей «ненормальности», страх перед будущим. Иногда в продолжающемся занятии больные участвуют пассивно, а на следующей встрече жалуются, что «плохо спали», испытывают чувство подавленности. В таком случае лучше сделать паузу в обсуждении столь психотравмирующего вопроса, провести «разгрузочное» занятие, напомнить историю жизни выдающихся людей, сумевших справиться с зависимостью от алкоголя и реализовать свои способности и т. п.

Естественно, что члены группы пытаются понять и просят объяснить, почему употребление алкоголя привело их к алкоголизму, хотя миллионы других людей алкоголизируются без видимых отрицательных последствий. Ответ на этот вопрос труден не только из-за отсутствия доказательных научных данных, но и в связи с необходимостью использовать его в психотерапевтических целях. Прежде всего, следует переадресовать его больным, стимулируя самоанализ и показывая, как неоднозначно оценивают причины алкоголизма они сами, испытавшие все этапы его формирования на опыте. А заключая, напомнить о значительной части злоупотребляющих алкоголем, которые на ранних стадиях болезни осознали наличие патологического влечения к алкоголю и навсегда отказались от его употребления в любых количествах.

Больные легко принимают любые объяснения, исключающие роль их личности в возникновении алкогольной зависимости, что является одним из проявлений анозогнозии и препятствует формированию сознательной активности в достижении трезвости. Приведем запись фрагмента одного из занятий ГП.

Больная Л., 32 лет, зоотехник, лечится впервые. Задала вопрос о причинах формирования у нее алкоголизма. Ей было предложено додумать об этом вслух, а другим членам группы помочь в этом. Рассказала, что начала употреблять алкоголь с 16 лет, вместе с подругами, учась в техникуме. Живет в совхозе под Ленинградом, вместе с матерью, которая работает преподавателем в школе, нетерпимо относится к любым нарушениям дисциплины, а тем более к алкоголизации. Первые же сведения о выпивках дочери привели к осложнениям в их отношениях. Л. очень любит мать, хотя и считает ее слишком строгой и даже черствой по отношению к ней, доказательством чего приводит тот факт, что ее отправили учиться в интернат с математическим уклоном, где она чувствовала себя брошенной, несмотря на то, что часто бывала дома и материально была полностью обеспечена. Отец оставил семью сразу после рождения дочери. К 18-летию она получила от него письмо, но разобрать написанное было невозможно. Л. решила, что письмо написано пьяным Мать взяла развод из-за его злоупотребления алкоголем. Отчим, высококвалифицированный рабочий, в хороших отношениях с Л., от него исходит отеческое тепло, Л. считает его своим отцом. Очень любит брата — сына ее матери и отчима. В интернате за неуспеваемость Л. хотели оставить на второй год, но родители вернули ее в совхоз, где она благополучно окончила школу. Как перешла границу, отделяющую умеренное употребление алкоголя от злоупотребления им, не помнит. Увещевания и уговоры родителей, нарекания соседей и сослуживцев, прогулы не остановили ее пьянства К 23 годам начались запои. Стыдясь своего вида и поведения, исчезала из лому на 2...3 дня. После этого полное воздержание от алкоголизации длилось 2...4 мес, иногда до полугода. В эти периоды она с удовольствием работала и занималась домашним хозяйством. Отношения в семье полностью восстанавливались — до нового срыва. В одно из очередных исчезновений познакомилась в компании с будущим мужем, который в прошлом лечился от алкоголизма и имел четырехлетнюю ремиссию. Муж пытался объяснить Л. необходимость полной трезвости, но срывы периодически повторялись. Семья на грани развода, живут порознь, у своих родителей. Л. считает, что ее алкоголизм передался по наследству от отца.

При обсуждении больные предлагали другие гипотезы. Одна из них: злоупотребление алкоголем Л.— это влияние микросреды — совхоз далеко от города, заняться после работы нечем, население проводит свободное время в застольях. Л. возразила: во-первых, пьянствуют не все — желающие легко добираются на электричке до города, посещают театры, кино, музеи; во-вторых, мало кто доводит себя алкоголем до такого состояния, как она. Другая гипотеза: пьянство Л.— реакция протеста на холодность матери, несложившееся детство («не специально ли ты плохо училась, чтобы взяли домой?»). Л. возразила, что многие живут в худших условиях, но не реагируют на них пьянством. Терапевты предложили рассмотреть еще одно предположение: наследственная предрасположенность и психотравмы, полученные в детстве, могли иметь определенное значение в развитии болезни, но вряд ли ими можно объяснять частые срывы. Они, скорее, являются результатом нарушенной способности принимать правильные решения и выполнять их. Влечение к алкоголю по нескольку месяцев удавалось сдерживать; родители, муж и собственный опыт показали, что «умеренно» употреблять его не получается — следовало перейти на полное воздержание, все условия для этого были. Принятие решений — сложный процесс, нет ли нарушении в нем? Косвенно об этом может свидетельствовать неуспеваемость в интернате. Л. должна стать более ответственной за свое поведение. Неправильно объяснять пьянство «предрасположенностью» к алкоголизму. Реакция Л. на такое заключение: растеряна, лицо побледнело, глаза увлажнились. В дальнейшем сформировалась критика к болезни; высказала намерение быть трезвой и посещать занятия поддерживающей ГП.

Преодоление анозогнозии — сложный процесс, который может длиться годами и после лечения. От описываемого этапа ГП во многом зависит, произойдут ли хотя бы первые сдвиги в этом процессе.

Дисгармонии системы отношений, в частности неумение общаться в трезвом состоянии, дезадаптивные стереотипы межличностного взаимодействия часто называются женщинами, больными алкоголизмом, в качестве причин систематической алкоголизации, срывов и рецидивов заболевания. Однако в случае формирования твердой установки на трезвость и настойчивых тренировок (в том числе в группах поддерживающей психотерапии) конструктивно и с удовольствием общаться без алкоголя, у большинства больных коммуникативные проблемы решаются сами собой, без специальной подготовки. Разумеется, если имеется возможность такую подготовку осуществить в группах социально-психологического тренинга, следует рекомендовал больным сделать это, в особенности тем, кто нуждается в ней [Петровская Л. A., L982; Емельянов ю. н., 1985].

Основная задача краткосрочной ГП — формирование убеждений, установок в необходимости и возможности достижения трезвости.

Ее реализация осложняется тем, что женщины не раз убеждались в тщетности попыток прекратить пьянство, потеряли веру в свои силы, да зачастую и не представляют, как смогут «навсегда» отказаться от спиртных напитков не только из-за выраженности влечения к ним, но и годами, десятилетиями складывавшегося образа жизни, одним из главных атрибутов которого был алкоголь.

Оценка уровня мотивации полного отказа от алкоголя определяет дальнейшую тактику терапевтов. Такая оценка может основываться на анализе высказываний больных, их самоотчетов и рисунков, мнений других членов группы, а также подвергаться обсуждению с помощью взаимооценок.