Научная литература

Оглавление

2. «Пьяница». В этой игре человек пытается разрешить свои проблемы с использованием алкоголя и игровых манипуляций с другими людьми. Специфическими для данного варианта игры являются состояние депрессии и покорность судьбе. Чаще всего в эту игру играют люди, находящиеся «под сильным гнетом тирании и угнетения, в которое они сами себя вогнали», как пишет Стейнер. Алкоголь используется как успокаивающее средство, для забывания трудностей и поднятия настроения. Сама игра разыгрывается в ответ на какой-либо вид депривации, т.е. лишения необходимых стимулов: лишение любви, сексуальная депривация, одиночество, «голод по чувствам», незанятость и т.д.

В типичных случаях игрок использует пьянство во взаимоотношениях с сексуальным партнером. Продолжающееся пьянство Алкоголика есть преимущество партнера в игре: пока Алкоголик пьет, эмоциональная неспособность партнера любить его не будет разоблачена, партнер сохраняет видимость безвинности, хотя, конечно, оба знают, что это не так. Если роль Алкоголика, предположим, играет женщина, которую муж не любит, то игра протекает следующим образом: муж игрока приходит домой после работы поздно, тревожным и опустошенным, поэтому избегает любви и сексуальной близости с Алкоголиком Для привлечения внимания к себе игрок в таких случаях использует известные маневры - производит беспорядки, делает разного рода неприятности, задевающие партнера. (Примерно так же ведут себя дети с озабоченными и вечно занятыми родителями, они устраивают беспорядок, чтобы получить эмоциональную стимуляцию от родителей).

Незаинтересованный и нелюбящий партнер может проигнорировать пьянство, но это продолжается недолго; рано или поздно он впадает в роль Преследователя, призывая игрока к порядку. Он может войти в роль Спасителя, устраивая долгие и нудные обсуждения алкогольных проблем или другие «спасающие» маневры. Однако факт его равнодушия и отсутствия любви налицо, жизнь жены остается мрачной и пустой (без любви), остаются и причины пьянства.

Психотерапевт, взявшийся лечить игрока в «Пьяницу», сталкивается с несколько другими проблемами, чем в предыдущем варианте: обычно игрок, независимо от пола, женщина или мужчина, реагирует на «поглаживания», т.е. заинтересованность и доброе участие врача, и сразу же прекращает выпивать. Он благодарен своему доктору за человечность и поэтому ради него перестает пьянствовать. При этом игрок мастерски разыгрывает роль Жертвы, существа слабого и бессильного («казанская сирота»). Как только врач или любой другой человек, помогающий игроку преодолеть зависимость от алкоголя, полностью войдет в роль Спасителя или, лучше сказать, Благодетеля, согласится руководить и направлять жизнь игрока, давать советы, переживать за него, начнет пытаться восстановись любовь в семье игрока, т.е. уговаривать партнера полюбить или хотя бы больше проявлять дружеских чувств, вот тут и обнаруживаются «игровые взаимодействия», которые мешают вылечиться от алкоголизма. Самой характерной чертой этих взаимодействий по нашему опыту является упорное стремление избежать разоблачения отсутствия любви в браке.

Однажды мы лечили молодую красивую женщину, которая периодически напивалась и в состоянии опьянения совершала поступки, полностью противоречащие ее сознательным моральным установкам. Эти поступки шокировали ее мужа - очень порядочного, благополучного и респектабельного молодого человека, общественника, подающего большие надежды молодого ученого, ее отца, занимавшего ответственный пост, и других родственников. Сама она не помнила, что ней происходит во время алкогольного опьянения. Эмоции, неудовлетворенные желания вырывались на свободу при опьянении, как пробка из бутылки - с шумом и хаотически, провоцируя глубокое чувство вины и депрессии потом, в состоянии отрезвления. Татьяна, так звали эту женщину, безропотно согласилась на лечение, сильно переживала факт госпитализации, а также то, что она позорит своим поведением отца, которого боготворит, причиняет страдание мужу и другим родственникам.

В процессе психотерапии (групповая психотерапия) она быстро переключилась на роль Спасителя, проявляла заботу и понимание к другим больным, старалась быть помощницей психотерапевту, раздавала направо и налево «поглаживания» не скупилась на добрые слова и вообще всех любила. Этим она хотела привлечь внимание к собственной персоне и вызвать ответную любовь. Однако члены группы весьма недоверчиво относились к ее призывам, чувствуя в них неискренность и «игру». Тогда она выбрала себе Жертву, несчастную, зареванную девушку, которую тоже никто не любил, и стала ее опекать, как заботливая мать, отгородив от остальных членов группы «китайской стеной» подчеркнутого внимания, теплоты, душевности и других проявлений Спасителя. Если кто-либо решался посягнуть на их союз, Татьяна становилась агрессивной и начинала «отгонять» вторгнувшегося, переключаясь на роль Преследователя. Было совершенно ясно, что Татьяна испытывает «голод по чувствам», но не может выражать свои желания, эмоции и неудовлетворенность в любовных отношениях открыто и честно, без игр. Она боялась осуждения за открытое проявление чувств. Пьянство было формой скрытого обращения: «Обратите же, наконец, внимание на женщину, достойную большой любви» Несмотря на то, что ей удалось избежать полного разоблачения скрытых маневров и игры, группа предоставила возможность проявить задержанные чувства Татьяна сделала заметный прогресс, после окончания групповой психотерапии (20 сеансов) прекратила выпивать, увлеклась работой, воспитанием дочки и т.д. Очевидно, она стала более откровенной с мужем и тем самым вывела его из равновесия.

Как мы писали выше, прекращение пьянства у игрока в «Пьяницу» лишает партнера психологического преимущества («я - безупречен, это она пьет и мешает нашему счастью») и угрожает разоблачением его роли в игре. Через три месяца к нам на прием явился муж Татьяны Игорь. Теперь он был Жертвой, а его жена, узнавшая, как можно использовать психотерапию для продолжения игры, разыграла роль Спасителя: «Психотерапевт - замечательный человек, он тебе поможет (решиться что-то сделать в наших отношениях) вылечиться». Игорь жаловался на какие-то неопределенные болевые ощущения в сердце, сниженную работоспособность, говорил, что никто из самых известных специалистов-кардиологов ничего определенного сказать не может в отношении его болезни. На беседу он пришел «весь запакованный и зашнурованный»: отутюженный костюм-тройка, туго завязанный галстук и т.д. О себе он говорил так, словно ту часть самого себя, которая чем-то болеет, он оставил дома, а к врачу пришел проконсультироваться, чтобы такое сделать хорошее для этой части: «Как было бы замечательно, если бы все было хорошо». Он явно хитрил, почти на все вопросы отвечал примерно так: «Да, но я в данном случае имел в виду не то, что Вы имеете в виду... Я долго размышлял над этим и скажу Вам, что...» Игорь всячески уклонялся от откровенного разговора о супружеских взаимоотношениях, переводил разговор на симптомы невроза, охотно обсуждал вопросы психологии вообще и молодежные проблемы в частности. Несколько сеансов прошли в оживленных дискуссиях. Игорь старался избавиться от симптомов, но у него это шло медленно. Однако он не унывал, полагая, что сначала надо как следует разобраться в психологии современного человека и своей собственной, а уж потом решительно избавиться от невроза. Он делал дома конспекты бесед с врачом, все тщательно обдумывал, готовил очередные вопросы для следующего сеанса, которые несомненно расширяли его кругозор и «психологическую образованность». Как только разговор доходил до его взаимоотношений с женой, Игорь исчезал месяца на два-три: «Очень много дел накопилось». Затем появлялся с сообщением о том, что болевые ощущения в области сердца стали чуть-чуть меньше, но продолжают беспокоить его. Естественно, он употреблял алкоголь очень умеренно, всегда контролировал себя. Но однажды после долгого отсутствия он пришел на беседу и радостно сообщил, что был «в запое». Он высказал соображение по поводу этой странности: в результате психотерапии он стал более свободным и раскрепощенным, легко переступал границы жестких моральных запретов, которыми опутала его заботливая и строгая мамаша с самого детства. Когда Игорь убедился, что врача не интересуют его «запои» и вряд ли начнутся дискуссии о его скрытом алкоголизме, он снова исчез. Через шесть месяцев он снова пришел с предложением заниматься не психотерапией, а просто дружить. Он хотел иметь такого друга, как врач, разговаривать с ним на разные темы, оказывать посильную помощь в чем-либо, быть искренним и «не дипломатничать» в этих взаимоотношениях. Роль больного надоела ему. На это была причина - Татьяна стала потихоньку «попивать» и переключилась снова на роль Жертвы. В течение двух лет эта супружеская пара делала успехи, но окончательно от игры не избавилась. Они так и не появились вместе у врача, так как оба знали, что их ожидает вопрос: «Каким способом каждый из вас дурачит другого, скрывая отсутствие любви в ваших взаимоотношениях? На какой основе в таком случае заключен ваш брачный союз?» Игра в «Пьяницу», пусть даже в более мягком варианте после психотерапии, продолжает спасать их брак от сильных потрясений,  связанных с откровенным выражением истинных чувств. Они оба не хотят ничего менять в своей жизни и готовы расплачиваться алкоголизмом и неврозом, лишь бы сохранить видимость благополучной и счастливой семьи.

В данном случае с пациентами не был заключен «терапевтический контракт», в котором было бы оговорено основное условие: лечение их семейных отношений, а не болезненных симптомов у каждого отдельно. В результате этого врачу была отведена роль Спасителя. За выход из роли Спасителя Татьяна готова была «наказать» врача выпивкой, а Игорь - усилением невроза и аемонстрацией неэффективности психотерапии.

В случае обнаружения признаков игры «Пьяница» лучшей формой помощи больным алкоголизмом является семейная психотерапия. Эффективность семейной психотерапии алкоголизма подтверждена целым рядом научных исследований. Например, Т. Г. Рыбакова сообщает, что ремиссия больше года наблюдается у 75,3% больных алкоголизмом, прошедших курс семейной психотерапии, ремиссия больше двух лет - у 66%, более трех - у  55%, более четырех лет - у 5 2%. По сравнению с другими методами лечения алкоголизма это очень высокая эффективность. Кроме того, семейная психотерапия способствует предупреждению и более кратковременному протеканию рецидивов алкоголизма, на что обращает внимание Т. Г. Рыбакова и в чем мы сами неоднократно убеждались на собственном врачебном опыте.

3. «Пропойца». В этом варианте игры «Алкоголик» имеются две наиболее важные характеристики:

а)        игра является частью саморазрушительного жизненного «сценария», как пишет Стейнер, разыгрывается «насовсем» и обязательно сопровождается деструкцией тела;

б)        это «институциональная» игра, т.е. игрок «играет» не с отдельными значимыми для него лицами, а с организациями: полицией, городскими властями, тюрьмой, системой общественного здоровья. Пропойца часто становится жертвой уличных преступников, «королей трущоб», а также «движимым имуществом» в планах развития, - отмечает Стейнер.

В игре Пропойца приобретает «поглаживания», делая себя физически больным. Ценой физического разрушения самого себя игрок добивается помощи от какой-либо организации, которая «основательно облегчает его прогресс в отношении бесплатного супа или тюрьмы, где он будет накормлен и получит временный приют». Даже громкий протест Пропойцы во время его ареста не отвлечет внимание наблюдателя от того факта, что он получает свой выигрыш и основательно доволен этим. Двуличность игрока иллюстрируется типичной для больших городов сценкой, которую описывает Стейнер. Диалог полицейского с алкоголиком Чарли в полицейском участке:

-    Чарли, снова пьянствуешь и скандалишь?

-    Нет, Ваша честь, я не был пьяным, я только...

-    О кей, о кей, Чарли.  Я знаю. Как насчет тридцати суток в тюрьме?

Чарли хлопает кулаком в ладонь («расстрел»), поворачивается кругом, подмигивает и улыбается другим заключенным, направляясь к дверям городской тюрьмы. При поверхностном взгляде кажется, что Чарли наказывают за нарушение закона, однако на самом деле он вновь получает крышу над головой «с помощью» судьи.

Некоторые наркологи рассказывали нам, что при длительной работе в одном и том же наркологическом отделении они могли выявить алкоголиков, которые используют отделение как «зимнюю квартиру»: летом они где-то подрабатывают, бродяжничают, пьянствуют, а поздней осенью с помощью милиции попадают в наркологическое отделение в весьма плачевном состоянии: испитые, больные, с трясущимися руками. За зиму они «отъедаются», на заработанные деньги приобретают приличную одежду и снова где-то пропадают несколько месяцев. Обычно семьи у этих алкоголиков давно нет, родственники стыдятся их, требуют от представителей власти госпитализировать их надолго.

В некоторых наркологических отделениях за выпивку в отделении алкоголиков не выписывают, а продляют срок лечения. Игроку в «Пропойцу» такие правила наруку: используя пьянство, он сам регулирует срок своего лечения.

Усиление антиалкогольной борьбы наряду с положительными сдвигами (уменьшение пьянства в целом, прекращение пьянства на рабочем месте и в общественных местах и т.д.) может сопровождаться и некоторыми негативными проявлениями в отношении организации наркологической помощи населению, на что не следует закрывать глаза, по нашему мнению. Прежде всего это касается практики направления больных алкоголизмом на добровольное лечение со стороны различных общественных организаций. Например, товарищеский суд над пьяницей может стать мощным фактором «отрезвления» и заставит человека задуматься над тем, что он делает. Очень неприятно слышать негативное мнение о себе со стороны товарищей по работе. После такой встряски человек может решиться самостоятельно обратиться к наркологу или попробует бросить выпивать и без лечебной помощи - оба варианта прогностически более благоприятны, поскольку человек выключается из игры в Алкоголика. Однако очень часто товарищеские суды направляют провинившегося на противоалкогольное лечение (как показано в одной из передач Центрального телевидения, путем открытого голосования) и тем самым наказывают его. В этом случае врач легко становится либо Спасителем, заботливо оберегая своего пациента от сердитых товарищей, либо Преследователем, исполняющим «приговор». Включившись в игру «Алкоголик», выйти из нее очень трудно, как мы попытались рассказать.

«Нажим» на алкоголиков со стороны общественных организаций, представителей администрации, жен и других родственников, заставляющих больных лечиться, значительно затрудняет врачебное вмешательство в такую трудную для лечения болезнь, как алкоголизм, снижает эффективность лечения, делает работу врача-нарколога утомительным и неблагодарным занятием.

Мы считаем своим долгом особо подчеркнуть, что пьянствующего алкоголика можно наказывать чем угодно, но не лечением. Всякое наказание или сильное психологическое воздействие может быть полезным - алкоголика необходимо заставить переживать по поводу своего пьянства и саморазрушения, заставить думать. Это переживание может стать первым шагом на пути к лечебнице. Алкоголик должен просить о помощи, искать ее у врача, а не разыгрывать обиженного, возмущенного, ущемленного в правах и т.д.

Анализируя большое количество научных сообщений об эффективности лечения алкоголизма, мы пришли к заключению, что в среднем треть больных в течение года ведет трезвый образ жизни, другая треть достигает улучшения, а остальные продолжают выпивать. Естественно, что цифры по каждой категории эффективности лечения варьируют в зависимости от вида, количества и длительности медицинской и социально-психологической помощи больным алкоголизмом. Однако, по нашим наблюдениям, любой врач-нарколог достигает не менее 25% успеха (за успех в наркологических исследованиях обычно принимается ремиссия длительностью более 12 месяцев), независимо от того, какими лечебными средствами и методами психотерапии он пользуется. Если он позволит себе отказывать в лечении тем пациентам, которые упорно разыгрывают игру «Алкоголик» и применяет методы групповой психотерапии с поддерживающим лечением не менее года, то эффективность его лечения может повыситься до 75% и больше.