Наука об алкоголе

Беседа девятая. Главный фальсификат: надо пить «хорошие» вина

Оглавление

Есть ли солнце в коньяке? — Мужество, не измени просветителю! — Мальчики начинают с пива, девочки — с шампанского...—Шараб: шар (клевета)+аб (жидкость). — Наш спутник был первым.

В предыдущей беседе была подвергнута критике теория и практика культурного винопития. Конечно, о теории в данном случае можно говорить лишь с натяжкой. Теорией называется система взглядов, она должна отличаться единством позиции и быть хотя бы непротиворечива внутри себя самой, не опровергать самое себя. В книгах, содержащих идею допустимости «умеренного», «культурного» винопития, это встречается крайне редко — преимущественно в работах виноделов, и то не научных, а популярных, последовательно пропагандирующих винопитие.

Совершенно другую картину может иной раз наблюдать читатель в книге или статье, главный постулат которой: алкоголь — яд-наркотик. Вот и врачи-наркологи Д. Кигель и В. Кудлаев не хуже других своих коллег знают, что привыкание к алкоголю — это закон взаимодействия этилового спирта и человеческого организма, и, стало быть, стоит лишь начать, а остальное (т. е. необходимость в увеличении дозы со всеми печальными последствиями)— это, как говорится, дело времени. Они это не только знают, но сами утверждают в своих книгах «Для тех, кто на пороге большой беды», «Разрушитель семьи». И они же — один в стремлении отмежеваться от пресловутого «аскетизма», другой под предлогом невозможности дать определение бытовому пьянству (тема ли для массовой пропагандистской брошюры, адресованной семье?) — становятся на неблагодарный путь разработки рекомендаций, когда можно и когда нельзя пить, какое событие «обмывать» допустимо, а какое — нет.

Здесь мы видим в теории то самое, что на практике продемонстрировала наша давняя знакомая Варвара Кирпикова, которая никак не разберется, что ей требовать от мужа: пить или не пить. Не будем взыскивать с нее за то, что не ведает она о критерии ложности древнегреческого философа Платона, согласно которому из одного и того же основания нельзя сделать два противоречащих один другому вывода. Автор противоалкогольной книги или проповеди тоже может, конечно, не знать наименования этого критерия. Но имеет ли он право не видеть, что у него из положения: алкоголь — яд-наркотик   — следуют противоположные выводы: пить нельзя и пить можно? Нет, не имеет. Нужно выбирать. И нужно выбирать научную истину.

Интересную, страстную книгу, нацеленную против всякого алкоголепотребления, под названием «Алкоголь, семья, потомство» написал Ю. Груббэ. Он нашел очень сильное возражение против распространенного неправильного истолкования опыта «сухих законов» (из этого истолкования выходит, что достижение трезвости вообще неосуществимо). «Буржуазная заграница... не эталон для нас,— правильно утверждает Ю. Груббэ и делает вывод: — Коммунизм может построить только трезвое общество». Он же пишет: «Народная мудрость предписывает беречь честь смолоду. Смолоду надо воспитывать и убежденных трезвенников». Книга содержит немало тонких психологических наблюдений и социологических заключений, публицистически ярких пассажей. Есть в ней, разумеется, и указание на то, что «алкоголь — чрезвычайно ядовитое химическое вещество». И вдруг читаем строки, которые обычно приходится встречать в заметках неискушенных дилетантов, — о «наполненном солнцем коньяке». Чрезвычайно ядовитое химическое вещество — вот оно, его, что называется, пощупать можно. А каким образом выделить из самого «благородного» напитка солнце — задача посложнее, чем извлечение легендарного вещества теплорода.

Чем объяснить это противоречие? Теоретической и экспериментальной психологией подтверждена зависимость индивидуального суждения от мнения большинства. Если десять человек, сговорившись, в присутствии одиннадцатого ответили заведомо неверно на простейший вопрос, то и одиннадцатый под влиянием группового давления также дает, как правило, явно нелепый ответ.

Так что же заставляет подчас специалистов, прекрасно знающих, чем опасен любой наркотик и, соответственно, любой раствор, содержащий алкоголь, совершенно неожиданно изрекать суждения, противоречащие научным данным и совершенно не вяжущиеся с тем, что они, специалисты, утверждали строкой выше и будут утверждать ниже? Зависимость от широко распространенного заблуждения, соединенная к тому же с боязнью прослыть в обывательском мнении строгим постником и ханжой. А может быть, для противостояния массовому заблуждению требуется больше мужества, чем для критики ошибок великих авторитетов от Гиппократа до Пастера? Не этим ли объясняется появление ненаучных заявлений в вполне научных и подчас хороших книгах. Посочувствовать бы таким авторам, да нельзя! Неверную рекомендацию, которая, по существу, разрешает выпивку, приходится охарактеризовать как вредную. Можно, к сожалению, быть уверенным, что пассаж о «наполненном солнцем коньяке» произведет на молодого читателя более сильное впечатление, чем призыв воспитывать трезвенников смолоду.

Только психологическими причинами, только уступкой общественным привычкам или собственным пристрастиям можно объяснить проникновение в иные книги пропаганды допустимости «умеренного», «культурного» пития «солнечных» напитков. «Не с этих позиций надо подходить к вопросу о необходимости изгнания алкоголя из нашего быта,— утверждает доктор медицинских наук Г. М. Энтин, — а с позиций того страшного общественного зла, к которому приводит злоупотребление спиртными напитками. И ради общего благополучия, ради будущего наших детей и внуков, будущего грядущих поколений кое-чем придется поступиться. Иного выхода нет.

У детей и подростков начиная со школьной скамьи необходимо воспитывать отрицательное отношение к алкоголю: всякое употребление спиртных напитков должно рассматриваться как порок, а воздержание и трезвость — как норма поведения».

Чтобы наш анализ главного фальсификата (подделки) борьбы с пьянством с помощью идеи «культурного алкоголя» был более полным, остановлюсь на некоторых его, этого фальсификата, вариантах.

Немало пишут о том, что целесообразно «ударить по пьянству пивом». Это давняя идея, точнее говоря — давняя иллюзия. Впрочем, не для стран так называемого пивного типа, например Англии, Германии, Чехословакии, где пиво — наиболее популярный напиток и где, соответственно, вред от алкоголеупотребления связан прежде всего с пивным пьянством и пивным алкоголизмом. Так, в Германии издавна пиво было как источником обогащения, так и средством спаивания масс. Не случайно среди немецких рабочих бытовала поговорка: «Пиво — жидкий хлеб, но только для пивных заводчиков, так как их оно действительно кормит».

Переболели пивной иллюзией США, в которых с середины прошлого века развернулось начатое Авраамом Линкольном движение за «осушение», что вылилось в действительности не в «сухой», а в «полусухой закон»: были запрещены к продаже все алкогольные изделия, кроме пива. Что получилось? Через короткое время за счет одного пива была почти достигнута прежняя «норма» потребления алкоголя на душу населения с возвратом соответствующих вредных последствий. Как тогда говорили, «сухой закон» в Америке потонул в пиве.

Попытка вытеснения водочного пьянства потреблением пива предпринималась и у нас в стране в конце 20-х гг. под видом организации показательных пивных. На это движение тогда же откликнулся Демьян Бедный. Его стихотворение, которому предпослан эпиграф-сообщение об открытии в каждом районе Ленинграда по одной показательной пивной, носит характерное название «Показательный пьяница» и содержит всего два язвительных четверостишия:

Бывало, женка раньше злится:

— Пропойца! Где твое паль-то-о-о!

Теперь она развеселится,

Ведь будет пьянство уж не то!

Я от пивнушек отказался,

Теперь я стану пред женой:

— Да где ж я, дур-р-ра, нализался?

Вить в показа-а-ательной пивной!

Около 60 лет назад опубликовано это стихотворение в «Правде», а мечта о показательных пивных как средстве борьбы против пьянства периодически возникает в иных умах, несмотря на то, что и ныне организуемые пивные бары, залы неизбежно превращаются в заурядные пивнушки, в рассадники грубого пьянства. Тенденция «от пивной умеренности к пивной неумеренности», когда для получения привычного дурманящего эффекта вместо одной-двух первоначальных кружек берется четыре-пять, да еще с водочным «ершом»,— эта тенденция действует как закон тяготения. Однако живуч пивной фальсификат. Стареет заблуждение, а заблуждающиеся не переводятся.

Вот почему необходимо присоединиться к высказанному в журнале «Молодой коммунист» сожалению рижского нарколога, одного из организаторов трезвеннического движения в Латвии — Э. Брокана по поводу неоправданно широкого распространения «теории замены» крепких алкогольных изделий слабыми. Э. Брокан отмечает, что для обоснования этой «теории» обычно приводятся наблюдения журналистов (дополню: и туристов), которые в немецких или чешских пивных барах не увидели ни одного пьяного и очень приятно провели время. (Рижский врач отказывается признать научную ценность подобных аргументов. И справедливо отказывается. Но об этом лучше поговорить специально, что и будет сделано в следующей беседе.)

Нужно учесть и то, что пиво, будучи слабоалкогольной жидкостью и, как принято думать, специфическим «катализатором» мужского общения, оказывается наиболее привлекательной питейной приманкой для мальчиков-подростков. По данным Б. М. и М. Б. Левиных, 52,1% школьников начинают свой путь приобщения к алкоголю именно с пива, которое опережает вино (40,9%) и шампанское (28,4%).

Как видим, «мужской» (что для подростка синонимично слову «мужественный») демократизм Джона Ячменное Зерно оказывается более привлекательным для мальчиков. И девочки достаточно часто начинают с пива (2-е место), но они более падки на эстетику шампанского: 29,1% школьниц, становясь на питейный эскалатор, держали с руке бокал — сейчас модно говорить «фужер» — с этим вкусным и заманчивым вином, совершенно невинным, по мнению пьющего большинства. (Кстати, наливки тоже фигурируют среди алкогольных соблазнителей, впрочем, на 4—5-м месте.)

Но послушаем в дополнение к приведенным выше цифрам яркую проповедь заслуженного врача РСФСР И. К. Янушевского: «Красивая хрупкая рюмка на тонкой ножке, а вино в ней переливается и играет на свету теплыми янтарными бликами...

Взглянув на нее, человек, любящий стихи, мог бы вспомнить блоковские строчки о бокале «золотого, как небо, аи». Гурман предвкушал бы чуть терпкий, холодящий вкус и тонкий аромат... А я, врач, ловлю себя на ассоциациях совсем иного рода, отнюдь не приятных и не поэтических. Я вижу перед собой галерею обрюзгших лиц, неопрятных, распростертых в тяжелом дурмане тел, слышу звон разбитого стекла, хриплую брань. Что поделаешь!.. Профессия психиатра много лет сталкивала меня с крушениями человеческих судеб, с болезнями и несчастьями, в истоке которых стояло именно оно — «золотое, как небо...»

Пусть читатель, в том числе и тот, кто, так сказать, знает толк в винах, отдаст должное честности автора этой страстной тирады. И. К. Янушевский вовсе не похож на этакого монстра-отрицателя достоинств любых вин. Между тем именно такими монстрами и невеждами видят, а подчас и изображают сторонников полного искоренения алкогольных изделий. Врач трезво отмечает вкусовые качества шампанского, это, однако, не мешает ему видеть правду и не лишает разума.

На примере шампанского как алкогольного соблазнителя можно видеть роль эстетизации опьянения. Она, кстати, поддается классификации. Так, помимо рекламы наиболее престижных, искусно изготовленных вин, к числу которых кроме шампанского могут быть отнесены еще некоторые отечественные вина, имеющие награды международных винодельческих конкурсов, можно назвать и эстетизацию самой рекламы алкогольных жидкостей.

Уже много писалось у нас о недопустимости престижного наименования вин и водок, великолепного убранства питейных заведений и вино-водочных отделов магазинов, искусного оформления этикеток на бутылках с опьяняющим содержимым. Касаясь этого вопроса, ограничусь изложением рассуждения 128-летнего старца Зульфугар-баба, как оно приведено в интереснейшей книге профессора М. Н. Султанова «Азербайджан — страна долгожителей». «Все же разумен запрет спиртных напитков,— размышляет мудрый Зульфугарбаба. — Алкоголики причиняют большой вред и себе, и семье, и обществу. Жалко этих несчастных. Но почему с каждым годом все красивее становятся этикетки на бутылках со спиртными напитками, даже изображают на них золотые, серебряные медали. А полезные для здоровья бутылки с минеральной водой выглядят невзрачно. Вино названо народом «шар-аб»: «шар» — «клевета», «аб» — «жидкость». Эта отвратительная жидкость может и почтенного человека унизить, сделать неузнаваемым».

Логика эстетизации винопотребления проста. Ее сторонники мечтают ликвидировать пьяную подворотню: дескать, открыть молодым людям, откупоривающим бутылку в потаенных углах, доступ в культурные питейные заведения, тогда они, конечно, отвернутся от подворотни. Вроде бы все верно с точки зрения благих пожеланий и житейской мудрости.

Как это делается? Вот два примера.

Помнится, как живописала одна газета открытое в Ленинграде питейное заведение под названием «Нектар» с его необыкновенно красивой обстановкой, уютом, оплывшими свечами. Приводила отзывы посетителей, индивидуальные и коллективные, лейтмотивом которых было искреннее убеждение, что такого рода рюмочные — «сильнейший удар по пьянству, по подворотне».

Или опубликовала горьковская газета такое красочное объявление:   «Внуки хлебосольныхъ нижегородцевъ-горьковчанъ приглашаютъ гостей града отведать вкусъ русскихъ и заморскихъ винъ. Зал дегустации винъторга-гастрономъ в Кладовой башне Нижегородского кремля къ услугамъ вашимъ возведенъ». Достало и охоты и усердия на выдумку,— видно, с любовью сочинялось. А в результате кроме рекламы выпивки (как известно, запрещенной законом) еще и спекуляция на квасном патриотизме, и заигрывание перед отсталостью любителя пображничать.

В приведенных примерах «окультуривания» выпивки немало верного с точки зрения... любителя выпить. Конечно, есть такие, кому свободнее на пустыре или «на хате», но это уже не любители вина, а скорее его полные жертвы, т. е. не те, кто любит вино, а те, кого вино любит. Большинство же предпочитают теплый пивной бар, уютную рюмочную, стилизованную под какую-нибудь экзотическую древность или — напротив — нарочито модерновую. Эстетизация подворотни, с точки зрения потребителя спиртного, выглядит вполне логично. Однако ее логика иная с точки зрения приобщения к алкоголю новичков. Эстетизированная подворотня, о чем уже писалось в журналах «Молодой коммунист» и «Журналист», во сто крат эффективнее как провокатор алкоголизации, чем подворотня вульгарная. Подросток в дегустационный зал мечтает попасть — тем более что иной раз один только входной билет туда стоит рублей пять (престижно!), да и хорошую девочку в рюмочную «Нектар», «Фиалка», «Солнечный луч», «Ромео и Джульетта» пригласить не стыдно.

Вполне объяснимо одобрительное отношение к такого рода эстетизированным питейным заведениям со стороны работников органов внутренних дел, ученых, исследующих правонарушения, связанные с потреблением спиртного. Пьющие в уютных залах реже попадают в поле зрения милиции, чем те, которых наряд «накрыл» за распитием на улице или в закоулке. Статистика задержаний улучшается. Попаданий в вытрезвитель меньше. Возникает иллюзия — «культурные распивочные полезны», а то, что они привлекательнее для молодежи как стартовый этап алкоголизации, первоначально ускользает от наблюдений, зато такое скрытое течение социальной болезни обнаруживается позже, когда она уже запущена и часто требует усилий наркологии (вот почему у нас стали открываться специальные подростковые наркоотделения).

Поучительные факты, свидетельствующие о безуспешности всех известных попыток помешать распространению пьянства среди молодежи путем «окультуривания», или смягчения, пития, приводит в журнале «Молодой коммунист» крупный исследователь алкогольной проблемы орловский социолог И. А. Красноносое.

...В свое время в Чехословакии заметили, что традиционное национальное питье — пиво стали все чаще давать детям. Понимая, что это вредно, срочно разработали, запустили в производство и пустили в продажу специальное, совсем малоградусное «детское пиво». Оно было только раза в два крепче обычного русского кваса, иначе говоря, имело 1,5—2° (такое пиво когда-то называли карамельным). Довольно вкусное, без чрезмерной горечи, оно сразу же стало широко популярным в стране. Родители уверовали в его полезность и стали приучать детей к этому напитку. Вначале и продавцы, и родители, и дети были довольны.

Но все жестоко обманулись. Через год-два детские поликлиники стали все больше заполняться растерянными родителями с заболевшими детьми. Врачи с изумлением ставили диагноз «начальная стадия алкоголизма» или «алкогольная наркомания»... «Детское пиво» немедленно было снято с производства.

Между тем этот эксперимент был излишним. Ведь нечто подобное происходило еще в прошлом веке, в частности в Англии, хотя и со взрослыми. А потом в Америке, о чем мы уже рассказывали в начале этой беседы.

Но вернемся в наше время. Недавно журнал «Тайм» сообщил: «Продаются повсеместно недорогие газированные вина, маскирующие наличие алкоголя сладким вкусом фруктового сока, еще более способствующие распространению алкоголизма. Эти вина облегчают и убыстряют переход от содовой воды к алкоголю... Подростки склонны рассматривать эти вина как шикарный взрослый безалкогольный напиток. В дальнейшем, покончив с газированными винами, подростки часто переходят к более крепким напиткам». Я умышленно выделил в этой цитате несколько слов. Хочу, чтобы читатель вспомнил, во-первых, предложение Д. Саца внедрять в семейный быт приятные некрепкие вина домашнего изготовления, чтобы «привить вкус» к ним у детей, и, во-вторых, идею «малоалкогольной» терапии, рекомендованную двумя американскими врачами и категорически отвергнутую советскими. А теперь сопоставьте эти две концепции с сообщенными «Литературной газетой» данными американских же исследователей: около 18% девочек и более 30% мальчиков США в возрасте от 13 до 18 лет состоят на учете как хронические алкоголики.

Эти и другие примеры истории борьбы с пьянством наглядно показывают, что идти путем привития вкуса к приятным винам, путем «вытеснения» крепких спиртных изделий более слабыми, путем культивирования и окультуривания выпивки неверно!

Нужен принципиально иной путь.

Какой же?

«При современном развитии пищевой промышленности,— завершал свой рассказ И. А. Красноносое,— обеспеченном наукой, мы можем мечтать о широком развертывании безалкогольной индустрии в масштабах, сопоставимых с нынешним развитием виноделия.

И вот, представьте, промышленность освоила технологию изготовления традиционного русского (без добавления алкоголя) сбитня, кваса, получаемых без применения спиртового брожения.

По своим вкусовым качествам они не уступают имеющим многочисленные медали марочным винам, а отличаются лишь одним качеством — не содержат вредоносного алкоголя.

Вот когда засветит истинным светом понятие «культурное застолье»! Тогда и можно и нужно будет рекламировать, прививать новую питейную моду, обучать тому, какой напиток к какому случаю или к какой закуске более подходящ... Не опасаясь при этом, что делаешь вредное дело, как обстоит ныне с рекламой спиртных напитков да и всего направления мысли, ратующей за «культурный алкоголь».

Ничего, что пока, насколько знаю, нет такого в других странах: наш спутник тоже был первым!»

Не пора ли нам расстаться с главным фальсификатом искоренения пьянства и алкоголизма? С наиболее «авторитетной» подделкой под борьбу с Зеленым змием? С концепцией «окультуривания» пития, которая обязательно выливается в практику его культивирования?

В жизни — давно пора.

В наших беседах — еще рановато. Конечно, долго говорить об этом заблуждении — не много ли ему чести? Но противник серьезный. Вот почему, покончив с некоторыми частными проявлениями этого фальсификата, нужно в качестве итога коротко остановиться на двух наиболее влиятельных сейчас обоснованиях этой подделки.